— Ты надеешься выйти отсюда? Знаю, что надеешься. Я даже не сомневаюсь, что будешь пытаться. Я сам тебе скажу, кто тебя предал. Твой милейший родственник — господин Нинхау, — Бала буквально пропел это имя, копируя противные интонации знаменитого дядиного голоса. — Он примчался ко мне, как только ты проследовала во дворец. Хочу заметить, что выглядел он не лучше той же Марасы. Только пугать его тюрьмой или пытками было ни к чему, он сам мне все рассказал в приватной беседе. Из твоих слов он сделал вывод, что ты намерена опозорить императора. Радея за нашего светлейшего, он предупредил меня об этом, а попутно рассказал, какая ты необычная, какие у тебя странные манеры. Он не умолкал. Поверь мне.
— Конечно, верю. Всему, кроме того, что ты кинулся спасать императора от меня, — И Вердана мерзко хохотнула. — Это не от меня нужно спасать императора и империю, а от тебя. А впрочем, стоит ли?
— И это говорит самая верная из слуг императрицы?
— Верная, когда-то. Она поверила, что я убила принцессу Изе, а значит, я уже не в числе ее верных слуг.
— Перед смертью императрица пришла к выводу, что ты не участвовала в убийстве. Императрица отличалась великой рассудительностью, она имела не мало времени, чтобы подумать. Она заключила, что главным виновником был Ахши, — со всей убедительностью заявил Бала.
Вердана скосилась на него, в выражении ее лица не было ни тени доверия. Бала изобразил обиду.
— Не веришь. Я был в ее покоях, когда она скончалась. Она горько сожалела о твоей гибели и призналась, что если бы ты была рядом, династия не пришла бы к упадку. Она искренне раскаялась.
— Где была ее рассудительность, когда меня оболгали? Значит, с Ахши не сняли подозрений? Бедняга. Предполагаю, какой мучительной казни его подвергли.
Тут Бала совершил ошибку, на которую она так рассчитывала.
— Это моя вина, его так и не изловили. Он скрылся из столицы, а может быть, и из владений императора.
— Давай оставим его в покое. Никакая сила не убедит меня, что он виновен. Зачем тебе я? Долго ты меня держать здесь не сможешь. Император даст приказ искать по всему дворцу, уже дал приказ. Пусть они не заглянут в тюрьму, не трудно установить, покинула ли я дворец. У тебя не так много времени, чтобы сплести новую интригу. Развяжи меня, обещаю не бить тебя. Только уговор. Правда. Итак. Что ты хочешь?
Бала весь напрягся. Заглянул в глаза Вердане и потряс кристаллом.
— Не буду тебя развязывать. Мне спокойней так. Это принадлежит тебе?
— Я отобрала это у одного нищего по дороге в Туп, — соврала она.
— Нищего мальчишки? — уточнил Бала.
— Все-то ты знаешь. Да, у него. А он в свою очередь взял это у мертвого. — Она знала, что ставит Рушалу под удар, но замысел ее теперь стоил жизни никому не нужного ребенка. — Я держала нищего при себе полагая, что он богатый незаконнорожденный наследник, которых иногда прячут наши дворяне в своих владениях. Когда же выяснилось, что он когда-то принадлежал Раде… — она усмехнулась и намеренно не стала продолжать. — Я верну его хозяину. Мальчику продали без ведома Рады.
Вердана вгляделась в лицо Балы. Она сидела спиной к окнам, он был достаточно освещен, чтобы она замечала малейшее изменение в его поведении. Бала не смог сдержать эмоций, и они отразились в его суетливом жесте, с которым он спрятал кристалл.
— Так ты развяжешь меня или нет?
— Нет. — Он отскочил от нее.
— Хм. Тебя смутило, что я выгляжу как Вердана, но не веду себя, как та Вердана, которую ты знал? Мне жаль тебя, ты сам запутался в своих интригах. Ты нашел у меня две вещи и никак не можешь решить, к какой из группировок я принадлежу. Бала, ты сделал глупость, когда напал на меня. Ты понимаешь, какие силы здесь сошлись? Плести интриги против Ахши гораздо проще, чем воевать с незримым противником. Правда?
— Да кто бы ты ни была, я не позволю тебе стать императрицей, пока ты и твоя шайка не примете мои условия. Или я натравлю вас друг на друга. — Бала неприятно оскалился.
— Сначала угадай: кто я? Докажи императору, что я самозванка, назови моих сообщников. И, даже если ты их назовешь, я не сомневаюсь, что император откажется от своего предложения. Собственное спасение для него важнее чести семьи, — заявила она.
— Ты не веришь, что спасение, таким образом, возможно, — фыркнул Бала.
— Но он верит, — многозначительно заявила она.
— Это действительно не ты. Ты не Вердана.
— А вот тут ты ошибаешься. Я самая натуральная Вердана. Тебе удобно видеть меня мертвой. Единственный способ избавиться от меня — это убить прямо сейчас. Или будем договариваться?
— Ты слишком умна для Верданы.
— Забыл, кто учил меня?
— Ахши. Опять Ахши, — прошипел Бала. — Может быть, ты подала верную идею — убить тебя.
Она наблюдала его смятение. Знаменитый интриган-канцлер очевидно зашел в тупик от ее откровенности.
— Ты мог отдать приказ убить меня во время погони, или пока я спала. В любое мгновение до этого момента. Соображай быстрее, канцлер, время идет. А то придется убить меня и сослаться на то, что я сопротивлялась. Не вежливо заставлять императора ждать.
— Меня занимает вопрос, почему же ты сбежала из зала?
— Я не готова дать ответ императору. У меня полно причин, чтобы обдумать такой поступок, — ответила она.
— Не правда, Вердана. У тебя была совсем иная цель визита. Где-то рядом с библиотекой у Ахши был тайник. Я знаю, что ты стремилась туда. Ты знаешь, как он открывается. Мои воины спугнули тебя. Но я убежден — ты искала тайник. Кто тебя послал, если не он, Ахши? Ему нужны были его записки.
Пришла ее очередь удивляться. Бала знал про дневники! Эта новость ей не понравилась. А вдруг, кроме записей, что она случайно обнаружила в комнате связи в доме, существую другие документы? Ахши не мог быть таким не осмотрительным, если только сращивание личностей не сказалось на его способностях мыслить.
Вердана внимательно посмотрела на Балу, канцлер вздрогнул от пристального взгляда, который был угрожающе осмысленным и внимательным. «Это не Вердана», — в который раз подумал он. И тут же сделал вывод, что обращаться к ней, как к Вердане бесполезно, стоит показать этой пришелице, что он хочет сотрудничать.
Канцлер Бала стоят у власти уже два десятилетия. Он считал себя непревзойденным политиком, более одаренным, чем кто-либо при дворе императора. Именно от убеждения в своей одаренности Бала и не терпел тех, кто в чем-либо превосходил его. Уже на десятом году своего правления он утвердился в мысли, что император не достоин своего поста, что наследование династии от отца к сыну и от матери к дочери — устаревший обычай. Бала убедил себя в том, что он достоин этого места, как никто другой в империи. Препятствием на пути к правлению империей был не сам император, а наследницы по женской линии. Императрица его не любила, Бала знал об этой неприязни и старался ублажить эту, несомненно, великую женщину. Но она была непреклонна в своих убеждениях. Бала понял, что пока эта женщина правит в Мантупе — он никогда не станет императором. Идея смены власти сидела в его голове постоянно. Он рассмотрел множество вариантов, прежде чем пришел к единственному верному, но жестокому — убийству. На подготовку дворцового переворота у него ушло четыре года, которые перевернули не только жизнь империи, но и жизнь самого Балы. Пока он искал пути уничтожения женской ветви рода, он узнал множество странных подробностей существования власти в империи и ее наследования. Императрица оказалась проницательной и слишком умной для женщины. Она первой заподозрила, что в столице назревает заговор. Едва она изрекла подозрение вслух, его соглядатаи доложили об этом.
Кто бы не была та, что сидела сейчас в каземате тюрьмы, она являлась одним из оплотов той власти, которую Бала ненавидел. Сейчас она не считает себя слугой императрицы и не желает занять ее место, она не подозревает, что прямо или косвенно назвавшись невестой императора, она объявит свое законное
