— Данные отсутствуют, — заявила система.
— Почему?
— Данные отсутствуют.
— Сообщение!
Эйсмут очнулся. Сообразил, что спал. Он не мог спать! Не должен был! Нервозная обстановка и усталость свалили его. Прослушав сообщение, он готов был волосы на себе рвать. Это она! Она все-таки добралась до связи! Короткие фразы из-за шума помех нельзя было разобрать, он с трудом узнал хриплый голос Верданы. Прослушав запись трижды, он различил знакомую речь. Она говорила на трансязыке, принятом на корабле.
— Невозможно. Невозможно, — произнес он. — Анализ артикуляции. Что она говорит? Почему такие ужасные помехи?
— Перегрузка посторонними шумами. Трансляция затруднена, — ответила система.
— Почему? Час назад связь была в норме. Капитана. Вызови капитана.
— Вызываю капитана, — согласилась система.
Торн застал Эйсмута за очередным просмотром записи. Тот сидел, закрыв рукой рот и широко раскрыв глаза. Он выглядел измученным.
— Она жива, — с облегчением выдохнул капитан.
Эйсмут слабо кивнул.
— Жива, — удовлетворенно повторил Торн.
Эйсмут косо посмотрел на капитана, в глазах его читалось торжество. Эйсмут возмущенно выдохнул.
— Я не понимаю чему вы рады?
— Она упряма как…, — Торн едва не повторил фразу Димона. — Это удача. Она добралась до комнаты и вышла на связь. Она во дворце, если потребуется, проведем экстренную эвакуацию.
— Она говорит не на местном языке, она разговаривает…, как не должна говорить.
Капитан заметил, как его подчиненный теряет равновесие. Он вспомнил, как сам еще недавно, в присутствии Зенты готов был вспылить. Торн приблизился к Эйсмуту и положил ему руку на плечо.
— Я проспал сообщение. — Эйсмут сник.
— Допустим, если бы не проспал. С такой связью вы бы не поняли друг друга. И у нее была бы надежда, что ее услышат, а теперь она применит все свои чудесные способности, чтобы выбраться оттуда. Одна из заповедей наблюдателя гласит, что не нужно совершать неоправданных жертв. Если она хочет работать с нами, ей придется усвоить это правило. Мы теперь знаем, что она цела и знаем, где она. Она не погибнет. Это не самый экстремальный случай в нашей практике. Мне кажется, что ты увлекаешься этой девушкой так же сильно, как она увлеклась Верданой. Мой уважаемый коллега, это эксперимент. Подобных экспериментов на моей памяти не мало. Так что же вас так будоражит в этой девушке?
— Меня будоражит не она, а то положение, в которое мы ее поставили. У нее не тот уровень.
— Мы знаем о ней ничтожно мало, чтобы судить о ее уровне, — заявил капитан. — Отдыхать. Отдыхать, отдыхать. Группа справиться сама. Анализ не займет много времени. Через сутки она будет на борту.
— Нет, капитан, — неожиданно резко заявил Эйсмут. — Если в ней преобладает Вердана, если сращивание приобретет угрожающий характер, мы ее без жертв не вернем. Она не успокоится пока не найдет ответ на свой вопрос.
Эйсмут ощутил, как капитан стискивает его плечо.
— Какой вопрос?
— Кто убил Вердану.
Она долго, как казалось, сидела, опираясь спиной о дверь, не оттого, что опасалась, будто Бала ее настигнет. Вовсе нет. Тут было мирно и спокойно, удивительно светло. Зрение привыкло к яркому свету, и она стала испытывать удовольствие. Руки были влажными, и она взглянула на них. Увиденное заставило ее вздрогнуть. Синие пятна на пальцах напомнили о ране.
— У меня голубая кровь, — с усмешкой сказала она.
Система среагировала на слово кровь и предложила помощь.
Манипуляция была весьма несложная. Она сама сделала анализ. Незнакомый состав. Это общество до анализа крови еще не дожило. Пребывая в другом теле, она не переставала чувствовать себя неуютно. Окончательной адаптации не произошло. Возможно, это обстоятельство еще спасет ей жизнь. Она взяла пробы ткани из раны и с руки. Сравнила результаты. Отличия очевидны. Вычленив инородную составляющую, она провела ее анализ. Хвала ее другу Лондеру, что в свое время давал ей отличные уроки по космобиологии. Она могла провести сотню тестов. В этом случае довольно одного. Этот компонент убьет ее. Но Бала соврал, когда говорил о том, что так же отравил императрицу. Та умерла от удушья, а ее ждет более медленная и менее болезненная смерть. Рана не будет заживать, жидкость из нее будет сочиться постоянно. Она погибнет от потери крови, если можно так выразиться. Бала соврал дважды. При таком здоровье тело Верданы протянет неделю. Мысль о смерти взбудоражила ее. Она отправила отчет с анализами на базу и решила выбираться из комнаты, пока у ее второй половины не начался шок от понимания, что ее убили во второй раз.
Широкий мрачный коридор дворца напомнил ей тюрьму. Ее, поди, ищут повсюду. А где искать не станут? В тюрьме, конечно. Она не могла припомнить, каким образом она узнала план дворца, но память сообщила самые мельчайшие подробности.
Она скользнула в пустые покои императрицы. Это не самый короткий, но самый безопасный путь.
Ей показалось или кто-то повторил дважды ее имя? Голос явно не солдатский, какой-то очень знакомый.
— Сюда, — расслышала она более четко.
— Кто тут?
— Явва.
Святые небеса!
— Принцесса? Откуда?
— Выпусти меня, — взмолился голос.
Он слышался из-за тонкой перегородки, она разделяла залу надвое, вверху для циркуляции воздуха были оставлены овальные щели-отдушины приличного размера. В одной из них Вердана увидела голову Яввы.
Она остановилась и, все еще не веря глазам, рассмотрела принцессу. Ей захотелось сказать гадость, как-нибудь мерзко выругаться. Однако, выражение лица бывшей принцессы было жалостливым и Вердана смягчилась.
— Откуда ты здесь? Тебя не должно быть во дворце, — заметила она.
— Меня заперли. Я сбежала от мужа.
— Ты прознала, что мать умерла и решила попытать счастья на императорском троне? Твой муженек это одобрил?
— Отец не знает, что я тут. Шпионы Балы поймали меня.
— Вот мерзавка, — приемлемо выругалась Вердана.
— Выпусти, пожалуйста, — молила принцесса.
Дверца оказалась заперта накрепко. Удар плечом — как результат острая боль в боку.
— Крепкая дверь. Нужен ключ.
— Он есть под покрывалами ложа. Императрица хранила его там, — подсказала принцесса.
Вердана быстро разыскала ключ. Явва выскочила из заточения и взвизгнула, увидев рану.
— Это Бала тебя так.
— Откуда тебе знать.
— А кто еще решиться напасть на тебя после того, как ты ожила.
