— Всему своё время, — сказал Верховный Септон. — Вам также предъявлено обвинение в убийстве Вашего лорда-супруга, нашего почившего возлюбленного короля Роберта, Первого своего имени.
Лансель, подумала Серсея.
— Роберт был убит вепрем. Неужели меня считают оборотнем? Варгом? Может быть, меня обвиняют ещё и в убийстве Джоффри, моего обожаемого сына, моего первенца?
— Нет. Только Вашего мужа. Вы отрицаете это?
— Я отрицаю. Да. Перед богами и людьми, я это отрицаю.
Он кивнул.
— И наконец, и это самое тяжкое обвинение, некоторые утверждают, что Ваши дети не рождены от короля Роберта, что они бастарды, плод инцеста и прелюбодеяния.
— Так утверждает Станнис, — тут же ответила Серсея. — Ложь, ложь, очевидная ложь. Станнис хочет сесть на Железный Трон, но на пути к трону дети его брата, и у него нет выбора, кроме как заявить, что они не дети Роберта. Это мерзкое письмо… В нём нет и доли правды. Я отрицаю.
Верховный Септон положил обе ладони на столешницу и, оттолкнувшись руками, встал на ноги.
— Хорошо. Лорд Станнис отвернулся от истины Семерых, чтобы поклоняться красному демону, и его ложным верованиям нет места в Семи Королевствах.
Это звучало почти ободряюще. Серсея всхлипнула.
— Несмотря на это, — продолжил Верховный Септон, — обвинения тяжки, и королевство должно узнать правду. Если Ваша светлость сказала правду, суд без сомнения подтвердит Вашу невиновность.
Значит, всё-таки суд.
— Я созналась в своих грехах… — …в отдельных грехах, действительно. Остальные Вы отрицаете. Суд над Вами отделит истину от лжи. Я буду просить Семерых простить Вам грехи, в которых Вы признались, и буду молиться, чтобы Ваша невиновность в остальном была доказана.
Серсея медленно поднялась с колен.
— Я склоняюсь перед мудростью Вашего Святейшества, — сказала она, — но если я могу молить о капле милосердия Пресвятой Матери, я… я так давно не видела сына, я прошу Вас…
В глазах старика был кремень.
— Вам не подобает находиться рядом с королём до тех пор, пока Вы не очиститесь от своих грехов. Однако Вы сделали первый шаг назад к добродетели, и я разрешаю, чтобы к Вам приходили посетители. Не более одного в день.
Королева снова заплакала. На этот раз слёзы были искренними.
— Вы слишком добры. Благодарю Вас.
— Пресвятая Мать милосердна. Это её Вам нужно благодарить.
Моэлль и Сколера ждали за дверью и повели её назад в башенную келью.
Юнелла замыкала шествие.
— Все мы молимся за Вашу светлость, — сказала септа Моэлль по пути наверх.
— Да, — эхом отозвалась Сколера, — Вы, наверное, сейчас чувствуете себя такой необыкновенно лёгкой, чистой, невинной, как девушка в утро своей свадьбы.
Я трахалась с Джейме в утро своей свадьбы, вспомнила королева.
— О да, — произнесла она вслух, — я будто бы заново родилась, будто бы во мне был нарыв, а теперь он вскрыт, и я, наконец, могу исцелиться. Кажется, я могла бы взлететь.
Она представила себе, как потрясающе приятно было бы двинуть с локтя прямо в харю септе Сколере, так, чтобы та кубарем полетела вниз по спиральной лестнице. А если боги будут благосклонны, морщинистая старая пизда врежется в септу Юнеллу и утянет её за собой.
— Как приятно вновь увидеть на Вашем лице улыбку, — сказала Сколера.
— Правильно ли я поняла Его Святейшество, что теперь мне дозволено принимать посетителей?
— Да, — ответила септа Юнелла. — И если Ваша светлость сообщит нам, кого она хотела бы видеть, мы пригласим этих людей.
Джейме, мне нужен Джейме. Но если бы брат был в городе, он бы уже пришёл к ней. С Джейме следовало повременить, до тех пор, пока она не разберётся, что творится за стенами Великой Септы Бейелора.
— Пригласите моего дядю, — сказала Серсея, — Сира Кивана Ланнистера, брата моего отца. Он в городе?
— Да, — произнесла септа Юнелла. — Лорд-регент находится в Красной Башне, своей новой резиденции. Мы немедленно пошлём за ним.
— Благодарю, — сказала Серсея, про себя думая, Лорд-регент, вот это да. Её изумление было неподдельным.
Как оказалось, смирение и покаяние имели массу преимуществ помимо очищения души от греха. В тот же день королеву перевели в большую келью двумя этажами ниже, где было окно, в которое она смогла, наконец, выглянуть, и тёплая, мягкая постель. А когда пришло время ужина, ей подали не овсянку с чёрствым хлебом, а жареного цыплёнка—каплуна, большую тарелку хрустящей зелени, приправленной толчёным грецким орехом, и горушку пюре из репы, щедро политую сливочным маслом. Той ночью она впервые со дня своего пленения легла спать с полным желудком, и спокойно проспала всю ночь.
А на следующее утро, с первыми лучами солнца, в келье появился её дядя.
Серсея ещё завтракала, когда дверь её кельи распахнулась и вошёл сир Киван Ланнистер.
— Оставьте нас, — бросил он надзирательницам.
Септа Юнелла вывела Сколеру и Моэлль и закрыла за собой дверь. Королева поднялась на ноги.
Сир Киван выглядел постаревшим. Большой мужчина, широкоплечий, массивный, с коротко остриженной светлой бородой, подчёркивающей тяжёлую линию подбородка, и короткими светлыми волосами, зачёсанными назад. Тяжёлый шерстяной малиновый плащ заколот на плече тяжёлой золотой брошью в форме львиной головы.
— Я так благодарна, что ты пришёл, — произнесла королева.
Её дядя насупился:
— Присядь. Я должен тебе рассказать о некоторых вещах…
Но она продолжала стоять.
— Всё ещё сердишься. По голосу слышу. Дядюшка, прости меня. Я плеснула в тебя вином, я так неправа, просто…
— Ты действительно думаешь, что меня волнует какое-то вино? Лансель мой сын, Серсея. И твой двоюродный брат. Да, я сержусь на тебя, сержусь за это. Ты должна была заботиться о нём, направлять его, найти ему симпатичную девушку из хорошей семьи. А вместо этого ты…
— Я знаю. Я всё знаю. — Это Лансель хотел меня, не наоборот. И хочет до сих пор, бьюсь об заклад. — Я была совсем одна и так слаба. Пожалуйста. Дядюшка. О, дядюшка. Как же я рада видеть твоё лицо, твоё милое, дорогое лицо. Я делала ужасные вещи, знаю, но я не переживу, если ты станешь меня ненавидеть. — Она обвила его шею руками, поцеловала его в щёку. — Ну прости меня, прости.
Несколько секунд сир Киван был неподвижен, но потом всё же обнял Серсею в ответ, коротко и неуклюже.
— Довольно, — сказал он, и голос его был всё таким же равнодушным и холодным, — Я прощаю тебя. Теперь сядь. У меня невесёлые новости, Серсея.
Её душа ушла в пятки.
— Что с Томменом? Нет, умоляю. Я так переживала за сына. Никто не хотел рассказывать мне о нём. Пожалуйста, скажи, что с ним всё хорошо.
— С Его светлостью всё хорошо. Он часто спрашивает о тебе. — Сир Киван приобнял её плечи, удерживая Серсею на расстоянии вытянутой руки.
— Тогда кто, Джейме? Что-то с Джейме?
— Нет. Джейме по—прежнему в речных землях, где-то.
— Он взял Рейвентри, принял капитуляцию лорда Блэквуда, — сказал Киван, — но на обратном пути в Риверран он оставил войско и уехал с женщиной.
— С женщиной? — Серсея уставилась на него в недоумении. — Что за женщина? Зачем? Куда они поехали?
