— Может ведь, — ухмыльнулся и Борец. — Первый этап мы прошли, ведь верно?
— То есть если бы я опустил руки…
— То это была бы твоя очередная проблема.
— И вы бы ее решили?
— Было бы предложено.
— Тогда подскажите, где же сейчас Антисказочник?
— Там, — тут же показали Бегемот и Борец.
— В смысле?
— Он вон там. Там он. Во-он там.
— А далеко туда идти?
— Года два.
— Вот спасибо. А побыстрее?
— Если бегом — полтора.
— А если не идти вокруг света?
Борец с Бегемотом вновь уважительно посмотрели на меня.
— Этап номер два пройден, — кивнул Борец.
— Продолжайте, молодой человек, — потер лапы Бегемот. — Итак?..
— Как мне скорее всего добраться до Антисказочника?
— Видишь эту речку? — указал Борец. — Как гласит древняя пословица, если очень долго сидеть у реки, когда-нибудь ты увидишь плывущий по воде труп своего врага.
— И что?
— Садись и жди. Только не на мостик — тут, как уже было говорено ранее, занято-занято, мест нет.
— А кого ждать? Антисказочника?
Борец и Бегемот переглянулись.
— Н-нет, вот знаешь, плавающих Антисказочников я здесь пока не видел, — протянул Бегемот.
— Не нерестятся они тут, — развел руками Борец.
— Не сезон, наверное, — повесил большущую голову Бегемот.
— Как же быть?
— Не знаю. Может, споем? — и Бегемот с силой грянул. — Эх, яблочко…
— Молодой человек, вы забываетесь, — похлопал его по плечу Борец, и Бегемот обиженно умолк.
— И это я еще стих про дятла не рассказывал, — пожаловался мне он.
— Вам, конечно, хорошо тут сидеть и распевать, — проворчал я. — Стихи, анекдоты травить там всякие. А мне вот сидеть некогда.
— Успеешь, — хихикнул Борец.
— Да, успею! — дерзко отозвался я. — Вот всех победю… поборю, то есть, потом и посидеть можно будет.
— Бороться — это по мне, — размял лапищи Борец.
— Так помоги!
— Неохота. Лень. Только советом. А его ты уже получил. Даже не один.
— Это про мостик-то? Да про трупы? Вот за это отдельное вам! Все. Просыпаюсь.
— Ты ничего не забыл? — вдруг спросил Бегемот.
— Я-то? — я покопался в мыслях — и кое-что нашел. — Точно! Забыл! Я же к вам зачем шел? Чтобы вы мне с Хельсинком Ванычем помогли справиться!
— Молодец, догадался. Совет желаешь?
— Мало сказать — желаю. Просто с надеждой смотрю на ваши толстые физиономии!
— Он еще и симпатичный парень, — сообщил Борцу Бегемот.
— Тогда слушай: задом наперед — совсем наоборот, — торжественно сказал Борец.
— И все?
— И попытка — не пытка.
— То есть?
— Знаешь, — доверительно прошептал Бегемот Борцу, — я думал, он уже научился понимать намеки.
— Куда ему.
— Он же…
— Всего лишь человек.
— До встречи, — и два лентяя плюхнулись на мосточек пузами кверху. Вскоре до меня донесся их жизнеутверждающий храп.
— Большое-пребольшое, — проворчал я и изо всех сил пожелал проснуться.
Что и не замедлил сделать.
И что я увидел?
Если честно, довольно утомительно все время оказываться сторонним наблюдателем. Но наблюдатель обладает одним очень немаловажным достоинством — он всего лишь смотрит. Его ставят перед фактом. Ему только и остается, что обойти всех участников зрелища, одобрительно похлопать их по плечам и заявить: 'Что я могу сказать? Все прекрасно'.
Но подобным похлопыванием тут и не пахло. Перед моим носом был сплошной позор и разорение. Повсюду валялись растерзанные тела Семенов и их перекрученные 'рабочие инструменты'. К моему большому облегчению, при ближайшем рассмотрении Семены оказались вовсе не так летально повреждены, как казались, а только сильно избиты и измочалены. Не повезло только Заточке — его я обнаружил насаженным на огромный кол, вывороченный из плетня. По выражению лица старшины вампиров, которое вместе с головой Заточка держал в застывших руках, можно было судить, как ему это было неприятно.
— И все это сотворил я, — довольным голосом сообщил мне знакомый по афишке дядька в драном тулупчике и шапчонке с лихо задранным ухом, который сидел на порожке одной из изб и вертел в руках здоровенный топор. — Правда, здорово?
— Чего же тут здорового? Гляди, как ребят излупцевал? Они же тебе не налоговые инспектора. За что?
— Шо? А шоб не зашишшали этих идолов паштетных! Шо ж выходит? Покамест кровососы будут по нашей земле шляться, мы будем спустя рукава сидеть? Таки непорядок. Вот и прибрался чуток.
— А вампиры где?
— Туточки, где ж им быть? По гробам попрятамшись. Щас и до них очередь дойдет, до ночи еще далеко. Я просто отдыхаю. Да еще и ты тут спяшшый валяешься. Непорядок это — спяшшых потрошить. Вишь, проснулся ты — вот и хорошо, теперь можно узнать, на чьей ты стороне. Судя по началу нашей беседы — не на моей.
— Жил-был Хельсинк, — попробовал я еще раз.
— Почему же 'жил'? Таки я и сейчас вроде как не мертвый, — усмехнулся хитро Абрам Ваныч. — Только по-хорошему, а не как упыри — те тоже не мертвые, только на первый взгляд, конечно. Ладно, ты пока думай, дам тебе пару минуток.
— О чем думать-то? Разве что о бородке твоей куцей? — злобно сказал я.
— Можно и о бородке, — степенно огладил оную Хельсинк. — А вообще-то думай, присоединяешься к моему крестовому походу или нет?
— А если нет? Убьешь?
— На кой? Дам тебе раза по голове, шоб не мешал с упырями разбираться, и всего делов.
И я принялся думать. Только не над тем, что сказал Абрам Ваныч. А над тем, как справиться с этим оголтелым расистом. Не могу я придумать про него сказку, хорошо. А про кого могу? Кто может справиться с этаким мерзавцем? Интересно, как он сам-то справился с семерыми волшебниками — и неслабыми, надо сказать, как физически, так и сказочно? Может, наслать на него огромных птиц? Железных, чтобы уж наверняка. Они его в клочья раздерут! Ага, перебил я сам себя, а как потом справляться с птицами этими
