- В глаза, рассказывал, эдак умильно заглядывали и приговаривали: вы ж, когда мы суннитов резать пойдем, ничего делать не будете, правда?
Нерегиль не отводил взгляда. Повернув ладони вверх, он ждал, когда на них наденут перчатки.
- Сам он наверху стоял, но говорит, что из гвардейцев никто не выбрался. Все, сказал, при штурме полегли. Все до единого.
Тарег согнул пару раз пальцы, чтобы перчатка села по руке.
- Мальчишку мы нашли, там, где ты и сказал, сейид.
Подползший на коленях слуга подал меч с перевязью. Битые черные ножны диковато смотрелись рядом с широким нагрудным ремнем роскошного тиснения. Звякнув бляхами, перевязь легла через плечо, невольник благоговейно поправил ремень на спине.
Нечаянно потревожив рукавом Митаму - тигр очнулся от дремы, поворчал и тут же уснул обратно - слуга снял со стойки шлем с белым султаном и длинным наносником.
Тарег взял его под руку и двинулся к выходу. Элбег быстро выпятился, освобождая дорогу.
В мире яви мальчик из мертвого сада оказался выше и грязнее. Он дрожал, как мокрая собака, и таращился широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами. И не падал только потому, что его держали за плечи два здоровенных бритых джунгара. Один ковырялся в зубах, другой зубоскалил над конюхом. Конюх пятерней отбивался от Гюлькара - жеребцу взбрело в голову укусить человека за щеку. Конь скалил зубы и пускал по трензелям слюни, мотая башкой и пихая языком мундштук.
Когда откинулся полог и показался Тарег, все разом стихло - только глупая скотина продолжила задирать губы и утробно фыркать. Обмерший конюх с силой дернул за узду, жеребец длинно выдохнул и гоготнул недовольно.
Элбег принял шлем, нерегиль забросил себя в седло. И с высоты коня - тот разом присмирел, хоть и недобро прижал уши, - подбирая поводья, поглядел на мальчика. Тот вздрогнул, вскинул в ответ глаза - и не отвел взгляда. Несколько мгновений человек и сумеречник, похоже, говорили - по лицам бежали тени мыслей.
Мальчишка вдруг прищурился, закусил губу и кивнул. Прислушивавшийся к нездешнему разговору Элбег очень серьезно кивнул в ответ и тихо приказал:
- Берись за поводья.
Опасливо покосившись на раздувающего ноздри жеребца, мальчик повиновался. Конь остался стоять смирно, только копытом стукнул.
Скрипнув кожей и зазвенев оплечьями, Тарег нагнулся и принял из рук Элбега шлем.
- Пропустите! Да пропустите же меня! Я - начальник тайной стражи! Пропустите меня!
Сквозь оцепление у шатра нерегиля пытался прорваться человек в сером халате.
Элбег сплюнул под ноги и небрежно кивнул: дайте пройти этому чудику.
Абу-аль-Хайр подбежал почти вплотную, но натолкнулся на стену из двух панцирных джунгар. Странно, бочком, застряв между ними, вытягивая шею, он быстро заговорил:
- Господин нерегиль! Посольство из Куфы! Они готовы сдать город на очень хороших условиях!
Пожав плечами, Элбег махнул рукой - убрать, мол.
Равнодушный к крикам Абу-аль-Хайра, Тарег смотрел поверх голов в сторону золотящегося под солнцем города. Огромные серо-желтые стены уходили в небо, ярко трепались зеленые знамена зайядитов. Парные, похожие на перевернутые амфоры купола Пятничной мечети горели нестерпимо яркой лазурью. Высоко над городом длинно посверкивал высоченный золотой купол дворца наместника.
Вазир барида продолжал что-то кричать и отбиваться от цепких волокущих рук. Тарег поднял шлем и неспешно надел его на голову. Лицо скрылось под защитной маской и наносником. Тонкие волосы белого султана тут же растрепал ветер.
Конь и нерегиль двинулись вперед. Напряженный, натянутый, как струна, мальчишка шел, высоко подняв голову, и судорожно сжимал грязные пальцы на поводьях.
- Господин нерегиль! Господин нерегиль! Вы должны меня выслушать! У меня сведения! Ворота укреплены! Все ворота города завалены землей и валунами, сооружен деревянный настил! Удары катапульт ничего не дадут! Стены Куфы в отличном состоянии, двенадцать локтей ширины по всему периметру! Двенадцать локтей камня! Приняв условия сдачи, мы сохраним войско! Господин нерегиль!
С каким-то отчаянным усилием Абу-аль-Хайр вывернулся из джунгарской хватки и бросился под стремя:
- Господин нерегиль!
Он вцепился одной рукой в поводья, а другой - в железную скобу стремени. На задранном лице читалась растерянность и тревога. Тарег подтянул поводья, Гюлькар встал.
- Они собрали ополчение числом...
Маска шлема развернулась, и Абу-аль-Хайр посмотрел в закрытое железом лицо. Заглянул в узкие прорези для глаз, встретился взглядом с Тариком. Сглотнув, смешался, посмотрел на свою руку на поводе коня, разжал пальцы. Задрожав, отпустил стремя.
- Отойди, землепашец, - фыркнул Элбег и оттолкнул Абу-аль-Хайра в руки к воинам.
Послы ожидали перед строем конников. Куфанцев принесли в здоровенных паланкинах с парусящими занавесами и толстыми резными столбиками из сандалового дерева. Уважаемых людей такой толщины конь бы не выдержал - к каждым носилкам полагалось по восемь здоровых зинджей. Спины рабов лоснились от пота, купцы обильно текли из-под тюрбанов. Послам не предложили сесть на молитвенные коврики, конные ряды джунгар молча и неправдоподобно ровно стояли перед ними. Вертя головами, куфанцы, пользуясь случаем, вставали на цыпочки и пытались разглядеть осадные машины. Мачты манджаников обычно торчали над любым строем, но тут их что-то не было видно.
Звучно хлопали и бились в утреннем воздухе знамена. Хвосты тугов взлетали и пушились под мощными порывами ветра. Время шло. Купцы чесали под тюрбанами, переминаясь с ноги на ногу.
С лязгом и резкими криками команды строй принялся расступаться - в открывшемся широком проходе показался серый поджарый конь, несущий всадника в простом кожаном панцире и шлеме с белым султаном. Завидев оборванного, с черными ногами и всклокоченными волосами гулямчонка при поводе, послы недоуменно переглянулись.
Охраняющие их степняки сидели на корточках, тупо таращась перед собой и пожевывая травинки. Завидев приближающегося всадника, воины повскакивали, смахнули с голов малахаи и принялись взволнованно их тискать. Парень с бронзовой пайцзой десятника поддернул пояс на торчащем ватой халате и резво побежал навстречу Повелителю.
Бухнувшись на колени под копыта Гюлькару, джунгар стукнулся лбом о траву и радостно сообщил:
- Живи десять тысяч лет, Повелитель! Эти двое толстяков под переговорным флагом пришли, мира хотят, золото дают!
- Серебро, дурень, - насмешливо поправил степняка Элбег.
И махнул пятерней:
- Пусть подходят!
Джунгар вспрыгнул на ноги и припустил к своим, на бегу отлаивая команды.
Охрана послов решительно прихватила обоих за локти и поволокла к командующему. Послы громко и возмущенно орали, пытались дергаться, но тщетно.
Когда их бросили на колени у копыт сиглави, один из купцов, потерявший богатый парчовый тюрбан и потому оставшийся с голой лысиной, хрипло закричал:
- Это неуважение к посольству! Мы будем жаловаться халифу!
Элбег вытянул из-за пояса плетку и принялся стегать кричавшего:
- Закрой свой грязный рот, предатель! Твой лжехалиф сегодня будет болтаться в петле! Такие, как ты, должны были ползти от ворот на коленях, с открытыми затылками и поясами на шее!
Купец тоненько выл, закрывая ладонями голую голову, парча на спине набухала багровыми полосами. Джунгарский строй сохранял молчание, над головами всадников рвались с древков узкие черные знамена. Державший повод сиглави грязный мальчик смотрел на происходящее с неподвижным, недетским
