дозор сегодня пойдут другие. Ему же оставалось только сидеть и ждать известий, если таковые появятся.
Он уснул и ночь вновь встретила его у бивачного костра.
Ему снился кошмар. Черная река, кишащая гибкими отблескивающими в свете луны тварями, медленно и лениво несла воды. То тут, то там проплывали истерзанные тела тангаров, но не успевали преодолеть и половины пути, как их подхватывали многозубые пасти, и утаскивали на дно, сопровождая себя утробным ревом.
Несмотря на это, мертвецов становилось все больше. Необоримая сила потянула Тирди вперед, он приблизился к реке. Хотел было опустить руку в воду, но вдруг услышал смех.
На другом берегу стоял кобольд. Тьмой смотрели провалы глаз. Кольчужная рубаха, кое-как подпоясанная ремнем, лохмотьями свисала до самых колен. Кровь черной кляксой расползлась по груди. Из плеча неуклюже торчал сверкающий стальной осколок. Кобольд поднял высохшую руку и рассмеялся. На пальцах его блеснули острейшие когти.
Внезапно Тирди осознал, что не может больше двигаться. Сердце замерло, а тело обильно истекает кровью. Он упал в реку и черные воды подхватили его. Рядом раскрылась источающая зловоние пасть…
И тут Тирди проснулся. Серая предутренняя мгла растворялась в лучах встающего солнца, что с трудом, но настойчиво пробивалось сквозь верхушки деревьев. Он встал, прогоняя видение.
Умывшись в протекающем неподалеку ручейке — вода оказалась ледяной и обжигала кожу, — гном позавтракал и стал собираться в дорогу. Ларн сообщил уже, что скоро станет легче: холмы, обильно поросшие сосной и пихтой, уступят место равнине, лес поредеет, на пути появлятся поля и озера; по левую руку широко раскинется полноводная Суолле. Именно там, по донесениям разведчиков, должны находиться Дану.
Какое зло согнало их с насиженных мест? Какой ужас вынудил бросить детей в незащищенном лагере и погнал к берегам южного моря?
В таких раздумьях Тирди продолжал путь. Железная лапа страха никак не хотела отпускать сердце. И с каждым днем становилось все хуже.
На седьмой день, когда темные леса Ягодной гряды остались далеко позади, он сам вызвался идти в дальний дозор, так как не мог больше выносить мучений бесцельным раздумьем. Ларн очень переживал расставание — пусть даже на пару дней, — и давал всяческие напутствия. Тирди только отмахивался, авось как-нибудь сам выберется из возникнувших передряг.
Когда солнце только готовилось оставить мир до следующего утра, Тирди оседлал пони и двинулся в путь.
Ночь и весь последующий день гном неустанно продолжал движение. Останавливался ненадолго, чтобы подкрепиться и дать отдохнуть пони. Ему пришлось оставить топор и тяжелый доспех, с которыми Тирди успел сродниться. И теперь он чувствовал себя раздетым. Единственной его надеждой оставался короткий меч, заправленный в ножны и арбалет с небольшим запасом бельтов у седла.
Постепенно лес избавлялся от вечной своей запущенности: с каждой новой лигой подлесок становился ниже, пружинящая почва под ногами сменялась утоптанной звериной тропой. Изредка встречались выгоревшие проплешины лесных пожаров.
Пару раз за гномом следовали волки. Он не видел зверей, но чувствовал их присутствие за спиной. Потом, видимо, отвлеченные более легкой добычей, они отставали.
Непривычно было для гнома осознание одиночества. Лес подавлял волю. Очень хотелось оказаться в родных пещерах, откуда мир кажется нерушимым и неизменным, словно вековая скала.
Минуло еще двое суток, а об эльфах ни слуху, ни духу.
Тирди уже достаточно далеко удалился от отряда. Все указывало на то, что Дану уходят далеко на юг, к самому берегу моря. Он знал, что необходимо вернуться и сообщить обо всем старейшине. Но что-то засело в душе: неприятная заноза царапала сердце.
До побережья рукой подать — оставшийся путь не составил бы больше пары дней пути. И гном решил, прежде чем вернуться, разобраться до конца, что могло так напугать Дану.
Волки напали, когда Тирди в очередной раз остановился у ручья. Пони находился от него на некотором расстоянии. Один из зверей, появившись, слово из ниоткуда, вспрыгнул ему на спину, другой зло рыча, вцепился в горло. Падая в холодную воду, пони жалобно заржал.
Гном выхватил меч, но не успел кинуться на помощь спутнику, дорогу преградила третья тварь. Ростом волк едва ли уступал подземному жителю. Угрожающе скаля пасть, зверь сделал шаг, приближаясь. Прижался всем телом к земле и прыгнул, метясь гному в горло.
Тирди упал на спину, и, что было силы, полоснул промахнувшегося зверя вдоль брюха. Скуля и оставляя позади себя кровавые кляксы, волк покатился по траве.
Жадно глотая воздух, гном бросился к пони, который уже не издавал ни звука. Твари продолжали рвать беспомощное животное. Отпустив грязные ругательства, Тирди ударил мечем, по морде отвлекшегося на него зверя. Волк заскулил, но тут же замолчал и упал замертво, иссеченный коротким, но опасным в умелых руках клинком.
Гном хотел расправиться и с третьим зверем, но не успел. Волк перестал рвать мертвого пони, и поджав хвост, исчез в кустах. Некоторое время из их глубины доносилось шелестение потревоженных ветвей, а потом наступила тишина.
Тяжело дыша, Тирди склонился над погибшим спутником. Обратно он вовремя уж точно не успеет. Так надо хотя бы собрать оставшуюся снедь и продолжить дорогу.
Солнце медленно падало за горизонт, освещая место битвы косыми лучами. Редко-редко над головой перекликались одинокие птицы.
Арбалет пришлось оставить. Волчьи зубы раздробили рукоять и разрушили спусковой механизм. Тирди только и оставалось, что сожалеть о потере такой необходимой вещи.
Гном отошел достаточно далеко от ручья, где на него напали волки. Удушливо пахло морем. Он был очень близок к цели.
Но перед тем как он возьмет жизнь первого эльфа, стоило выспаться.
Под утро, когда ночная мгла попятилась пред наступлением рассвета, и природа потихоньку стала оживать, Тирди нашел место для дневного отдыха.
Это была небольшая дубовая роща, расположившаяся у обрыва, который пологим каменным скатом уходил к воде. Костра Тирди не разводил, потому что подошел достаточно близко к врагу, и его могли заметить. Доев остатки хлеба, что оставались в заплечном мешке, он уснул.
Ему снова снилась кишащая змеевидными тварями река. А в небе всходила новая звезда, что освещала мрачный пейзаж неверным изменчивым светом. Безглазого кобольда на другом берегу не было — он давно сгинул в черных водах, но тревога никак не хотела уходить.
И вдруг, кажущееся спокойствие нарушилось. Река вскипела, а звезда вспыхнула холодным пламенем. Твари жалобно завыли на все голоса…
Гном проснулся. Солнце стояло высоко в небе и равнодушно взирало на распростершийся под ним мир. С берега доносились знакомые и в тоже время такие чуждые звуки отчаянной битвы.
Забыв об осторожности, Тирди бросился к краю обрыва. Упал навзничь. Лишь носилось в мозгу навязчивое: «Проспал?.. Неужели проспал?!»
На побережье кипел страшный бой. Невиданное доселе войско Дану предстало пред Тирди во всей мощи. Но, хоть оно и было огромно, вероятно, здесь собрались эльфы со всех концов изведанных земель — войско пятилось. Противник нескончаемым потоком шел с моря, на порядки превосходя количеством.
О нем гном слышал только в легендах. Слово само всплыло из глубин памяти: «Хумансы». Вот кто заставил устрашиться надменных Дану!
Не считаясь с потерями, оставляя тысячи тел на песке, они добрались до лучников. Начиналась жестокая свалка. Рога трубили отход.
Уцелевшие стрелки, в упор расстреливающие хумансов, спешили спрятаться за шеренгами меченосцев. Кто-то не успевал и падал, погребенный под телами нападавших. Их пытались освободить, но тщетно.
