мои прочитал. Или направил в нужное русло? — Круглов заснул и проснулся с той же мыслью. — Прочитал или направил?»
Утро растворило вчерашние настроения. Бедность и чужеродность окружающих предметов, не ранили больше. Пошарпанные шкафы и выгоревшие обои не раздражали. Злость исчезла, неприятие закончилось. На сердце было легко и пусто от нахлынувшего равнодушия. Слава Богу, Круглов обрадовался, легче будет уходить из дому. «Я — вор. Был им и останусь навсегда, — решил отчаянно. — Сколько волка не корми, он все в лес смотрит».
Однако вопреки решению и равнодушию было жалко терять ощущение защищенности, которое он обрел в этих стенах. Было печально и даже больно.
Остановись пока не поздно, пока не потерял все что имеешь, звенел в мозгу тоненький благоразумный голосок, стращал, удерживал от опрометчивых шагов. «Здесь все мое. Мое!» — Валерий Иванович обвел взглядом квартиру. Свое он защищал в интернате, ПТУ, в университете, в тюрьме. Защищал от других. Неужели придется защищать от самого себя, хмыкнул насмешливо? Вот, незадача…
«Боюсь, прежние увлечения подведут тебя», — сказал всезнайка Дмитрий. И был прав. «Легкие» деньги — большое искушение. Кого угодно сведут с ума.
Круглов в очередной раз задумался: рискнуть или потерять? Рискнуть или потерять? Рискнуть или … рискнуть, рискнуть, рискнуть… «Осин придет в указанное место, якобы на встречу с Дмитрием. Там я его оглушу, а пока он очнется, я с деньгами буду уже далеко», — сценарий ограбления был прост. Смущало одно: Дмитрий мало походил на простака и вероятно предусмотрел систему защиты. В самом простом случае, он мог приказать Осину переслать деньги через банк. Нет, сердце, интуиция подсказывали: речь идет о наличных. Круглов почти воочию видел пачки денег, которые Осин приготовит для Дмитрия.
Под аккомпанемент противоречивых мыслей, то и дело меняя мнение, он стал собираться на встречу. С сомнением посмотрел в окно. Ядреная синь небес в пятнах лохматых белобрысых облаков сверкала истово и рьяно, пронзенная лучами солнца. Если бы не градусник с цинично утверждавший: на дворе холод собачий; в пору довериться глазам, не надевать куртку. Лжива весна, коварна, так и заманивает в простуду. Как и удача в беду.
Мужичок, у которого Дмитрий велел заказать оружие для Осина, зябко передергивая плечами под тонкой ветровкой, прохаживался по аллее парка. Глядя на сжавшуюся, скукоженную фигуру, Круглов порадовался своей предусмотрительности. Шарф заботливо, укутанный вокруг шеи, не позволял хлесткому ветру забраться под куртку. Руки грели кожаные перчатки. Ногам в зимних ботинках было уютно и комфортно.
«У меня есть еще время. Приму решение позднее», — Круглов зашагал к субъекту.
— Привет.
— Привет.
— Опаздываешь.
— Нет, оглядеться хотелось.
— Ну и как?
— Порядок.
— Оно и правда, береженного Бог бережет. Осторожность никогда не помешает. Деньги принес?
— Конечно. Товар при тебе?
Мужик вместо ответа похлопал себя по карману.
— Пойдем, прошвырнемся по парку, — предложил Круглов. Минут десять они гуляли пустыми аллеями.
— Покажи, что принес.
В тот момент, когда из вороха серого полотна выглянуло вороненое тело «Макарова», за секунду до того, как рука прикоснулась к холодному металлу, Круглов больше почувствовал, чем увидел: к лавчонке, на которой они устроились, метнулись две тени. Он вскочил на ноги, бросился в кусты, крикнул на ходу «атас» и понесся прочь, не замечая направления, не разбирая дороги. Позади грохотали чужие шаги. То ли погоня настигала, то ли продавец, с перепугу, припустил следом.
Мелькали черные стволы деревьев, из-под ботинок летели комья грязи. «Не хочу в тюрьму, не хочу, не..» — в такт надсадному дыханию, рвался с цепи страх, гремел в ушах колокольным набатом.
— Налево, — долетело из-за спины.
Круглов обернулся. Продавец кивнул на обвешанный рекламными плакатами павильон, перед которым толпился народ. Некто, высокий и энергичный, яростно размахивая рукой, вещал потенциальным покупателям и конкурентам о неоспоримых достоинствах собственной фирмы. Рядом переминался с ноги на ногу следующий выступающий. Организаторы презентации скучали за спинами ораторов.
Через минуту Круглов и мужик-оружейник затерялись в людской толчее. Еще через минуту из-за поворота появились преследователи. Двое мужчин в черных брюках и черных кожаных куртках. Они постояли некоторое время, поглазели на сборище, сначала издалека, потом вблизи. Наконец, отчаявшись узнать в толпе нужные лица, убрались восвояси.
— Повезло, — шепнул соратник по побегу.
— Да, — отмахнулся Круглов. От пережитого волнения его слегка знобило.
— Ну, что по рукам? Берешь товар? — Мужик не терял времени даром.
— Беру.
— Гони бабки.
— Погоди. — Круглов почувствовал, что земля уплывает из-под ног. Под левой лопаткой вспыхнула боль и сверлящим жалом вцепилась в сердце. Перед глазами запрыгали яркие суматошные пятна. Воздух вязким тяжелым комом застрял в горле.
— Что с тобой? — дернул его за рукав продавец.
— Подыхаю…
Наверное, Круглов в правду выглядел хреново.
— Потерпи, браток. — Мужик переполошился.
Руки новоявленного родственника молниеносно метнулись по карманам Круглова. «Бывший карманник, щипач», — подумал Валерий Иванович.
— Не балуй. Не на фраера нарвался. Отвали. — Еле ворочая языком, но достаточно громко, чтобы на них обратили внимание, Круглов выругался. Мужик поспешно ретировался.
— Понадоблюсь — найдешь, — кинул на прощание.
Валерий Иванович медленно побрел к выходу из парка. Боль уступила место слабости и полуобморочному безразличию. Мир будто сузился до масштабов аллеи, по которой он шел. Грязный тротуар, носки собственных ботинок, обшлаги заляпанных грязью брюк — больше в мире не существовало ничего. Ни звуков, ни весны, ни Леры. Ее в мире Круглова не было особенно. Даже на задворках сознания русоволосая женщина с красивой улыбкой не волновала его воображение.
«Ты старый и измученный, — шепнул внутренний голос Круглову, — твои женщины в прошлом».
— Но у меня было мало женщин. В тех краях, где я провел много лет, женщин нет, — возразил Круглов.
«В тех краях, куда ты направляешься их, и подавно не не будетт».
— Я умираю?
«Поживем — увидим».
Нужное слово да вовремя сказанное цены не имеет!
— Пошли вы все на… — указав точно адрес, Круглов почувствовал себя лучше.
«Назло не сдохну! Вернусь домой, Лерку завалю и вые…! Три раза! Суки! Твари! Убдюдки! …..»
Каждый находит в беседах с собой нужный тон. Утешаться можно по-разному.
Круглов сидел на скамейке, курил, приходил в себя, наблюдал, как мир возвращается в прежнее состояние. Увеличивается в размерах; наполняется звуками, временем, желаниями. И суетой.
На излете десятой минуты к Круглову подошли двое в черном.
— Где ствол? — спросил, тот, что пошире в плечах.
Случись встреча раньше, в момент слабости, Круглов бы рухнул или замертво на асфальт, или на колени перед преследователями. Сейчас, во вновь обретенном равновесии, он лишь пожал недоуменно плечами.
