ней. Если он предал Родину, рассудила барышня, почему бы, ему не предать подружку? Не стать с ней, Амнерис, правителем Египта?
Право слово почему?
В начале четвертого акта Амнерис прелестным меццо-сопрано поведала публике о смятении чувств: о любви, ревности, жажде мести, обиде. Лера глядела взволнованными глазами на сцену, слушала, затаив дыхание и изо всех сил старалась не обращать внимание на странные мысли, блуждающие в голове.
«Вот, идиот». (О Радамесе)
«Все они такие!» (О всех мужчинах вообще).
«Тряпка, а не полководец! Придурок». (Снова о Радамесе)
Начальник дворцовой стражи, казался Лере, человеком пустым. Без характера, без воли, без честолюбия. Наивный, доверчивый, он мог похвастаться единственным: победой над эфиопами в прямом бою. В остальном Радамес выглядел жалким ничтожеством. Выболтал подружке государственную тайну, добровольно сдался властям, обвинив самого себя в измене, отказался принять из рук Амнерис корону. Не делали чести и прочие поступки. Радамес то собрался потребовать в награду за славную викторию освобождения возлюбленной. То, в качестве той же награды за ту же победу, принял от фараона руку Амнерис. То намылился с Аидой в бега.
Страный тип, констатировала Лера диагноз полководцу. Людей без четкой жизненной позиции она не уважала.
Нерешительность — качество, достойное наказания во все времена. Радамеса замуровали в стене. Аида добровольно разделила его печальную участь. Амнерис осталась с разбитым сердцем.
Лера тяжело вздохнула. Однако не столько из-за чужих страданий, сколько от радости и огорчения. Она придумала, как спасти Валеру. Однако цена победы будет не малой, особенно для нее.
— Тебе надо съездить в Голую Пристань, — сказла по дороге из театра.
— Зачем? — удивился Круглов.
— Пора тебе жениться! Лучшей невесты, чем Валентина Татарцева тебе не найти.
— Ошалела совсем?! — взревел Круглов. — Я на нее с голодухи лагерной полез! Мне плевать было кто да какая, а бы баба, а бы дырка между ног! Я тебя люблю! Я на тебе хочу жениться.
— И люби на здоровье, — горько улыбнулась Лера. — И женишься обязательно. Только позже. Сейчас ты должен стать мужем Татарцевой.
— Зачем? — поник Круглов.
— Брак с Татарцевой придаст тебе вес, заставит Полищуков отнестись к тебе иначе. И не спорь. Думаешь, мне хочется отдавать тебя какой-то грымзе? — Лера прижалась щекой к плечу Круглова, жалобно шмыгнула носом.
— Говори толком, что ты уже придумала.
— В другой раз.
На следующее утро, отправив Леру на работу, Круглов стал собираться на встречу с Крулем. Разговор предстоял не легкий. Но волнения не было. Круглов ощущал себя на удивлениеспокойным и собранным. Благодаря этому ощущению даже удалось найти нужный тон в разговоре с молодым Полищуком.
— Я не очень представляю, как мы будем вдвоем беседовать с Андреем. Может быть вы сядете где-то в сторонке и будете наблюдать? — спросил он, выделяя голосом «я».
— Хорошее решение, — согласился Глеб. — А для полноты картины вы включите в кармане диктофон.
На том и порешили.
Андрей почти не изменился с прошлого года. Тот же средний рост, та же неубедительная фигура, то же невыразительное лицо. Разве что взгляд потвердел.
— За что вы так сурово с Осиным? — Вместо приветствия спросил Круль.
— Я лишь исполнитель, — признался Валерий Иванович. — Приказали — сделал. И о заказчике и причинах знаю мало. Так что, к сожалению, ответить на ваш вопрос не могу. Впрочем, речь пойдет не об Осине. А о вас, Андрей. Если вы помните, в анналах истории сохранилось некое видео. Не желаете его приобрести?
— Зачем оно мне? — удивился Андрей. — Я же выполнил ваше требование.
— Что было, то быльем поросло. У меня, вернее, опять-таки, у человека меня пославшего, появились новые условия…
— Что вы хотте? — простонал Круль.
— Денег, — просто сказал Круглов. — десять тысяч долларов — ежемесячно в течении года. Если внести всю сумму сразу выйдет дешевле. Всего сотка.
— Это огромные деньги, — на лице Андрея разлилось отчаяние. — Лучше в тюрьму!
— В тюрьме, батенька, плохо. Там отвратительно кормят, гадко убирают и содержат, простите за грубость, всякий сброд. Приличному человеку в тюрьме не место, тем более с вашей статьей.
— Моей статьей?! — взвыл Андрей.
— Да. Уголовники не жалуют растлителей малолетних, у них самих дочери на воле. Они, опять простите, растлителей насилуют, суют им в попки свои толстые пипки и делают больно, очень больно. Хотя, конечно, терпеть можно. Сам я не пробовал, утверждать не берусь, но знал человечка, который не только привык, но и втянулся, во вкус вошел, ориентацию сменил.
— Какая гадость, — поморщился Круль. — Какое скотство.
— Природу не переделаешь. Мужчине требуется сексуальная разрядка. В отсутствии женщин, сильные пользуют слабых. Во все дырки.
Синяк под глазом и напухшая нижняя губа придавали Круглову убедительный зловещий вид. Безапелляционный тон не оставлял надежды. Сами слова вселяли ужас.
— Неужели… — не в силах вымолвить и звука Андрей, укрыл ладонями лицо и затрясся в немых рыданиях. — … Боже… У меня нет таких денег!
Круглов только хмыкнул.
— Есть! — Опроверг Валерий Иванович. — У вас есть такие деньги, и есть шанс частично исправить положение.
— Что вы имеете в виду? — загорелся Андрей.
— Если вы подробнейшим образом расскажете о своих отношениях с Осиным, возможно, я смогу скосить сумму до семи, нет даже шести тысяч в месяу.
— Спрашивайте… — Круль понуро повесил голову.
— Нет, милейший, вы уж сами поведайте трогательную историю дружбы бедного мальчика из простой семьи и баловня фортуны профессорского внука. Желательно сначала и с красочными подробностями…
— Как я его ненавижу, — прошипел сквозь зубы Андрей. — До умопомрачения, до тошноты, до дрожи в коленках. Убдюдок…
Началось все с большой и светлой любви. Иначе назвать восхищение, которое настигло Андрея во время знакомство с Виктором, было невозможно. Они сдавали вступительный экзамен по математике, Осин — тогда еще безымянный сосед, по столу — улыбнулся, протянул листок с заданием и попросил:
— Помоги, друг. Голова совсем не варит.
Казалось бы, пять слов — ничего особенного, а жизнь заиграла новыми красками, наполнилась смыслом. Андрей решил задачи, Виктор в благодарность пригласил его на вечеринку и еще до наступления полночи Круль приобщился к выпивке, картам и сексу. До того: отличник, примерный сын, застенчивый и что греха таить, нудный малый, он не пил, не курил, вовремя возвращался домой, смотрел телевизор и удивлялся, почему жизнь серая и скучная проходит мимо.
Утром Осин повез нового приятеля из общежития кулинарного училища, где проходила вечеринка, в Отрадное. По дороге ребята заглянули в ресторан.
— Надо позавтракать, — сказал Виктор. — У бабки вечно одни каши…
Даже, накопив обиды на Осина, Андрей не мог забыть впечатления тех невероятных дней.
— Понимаете, я был обычный парень. А тут рестораны, деликатесы, клубы, антиквариат. У меня от счастья — как же попал в сказку — голова шла кругом. Больше всего меня поражало, что Витя выбрал в друзья именно меня, такого заурядного, что тратит на меня свои деньги и время. Со временем, однако,
