Он грустно поник головой, совершенно не обращая на нас никакого внимания.
Отговорившись усталостью, Холмс попросил разрешения у Бориса Николаевича удалиться в отведенную нам комнату, и сам хозяин проводил нас до двери, очень любезно осведомившись, не нужно ли нам будет чего-нибудь вечером или ночью.
— Нет, благодарю вас, — ответил Холмс, и мы вошли с ним в отведенную нам комнату.
Это была та же самая комната, в которой мы ночевали раньше. Однако это не помешало произвести Холмсу снова самый тщательный осмотр каждой мелочи.
Посмотрев на форточку, Холмс едва заметно улыбнулся.
— Взгляните, дорогой Ватсон, что значит предусмотрительная любезность. Вы, конечно, помните, что, когда мы ночевали первый раз в этой комнате, форточка не запиралась. Не угодно ли посмотреть теперь те исправления, которые сделал в ней хозяин.
Взглянув в указанном направлении, я заметил только то, что на форточке была сделана защелка.
— Ну, что? — спросил Холмс.
И похлопывая меня по плечу, он с улыбкой сказал:
— Я желал бы проверить вашу наблюдательность, дорогой доктор.
Я удивленно пожал плечами.
— Форточка починена, вот и все.
— И это все?
— Кажется, да.
— А не замечаете ли вы какой-нибудь особенности в новом запоре? — с улыбкой спросил Холмс.
— Решительно никакой.
— В таком случае обратите внимание на следующее: ручка защелки в силу каких-то непонятных причин проходит насквозь рамы форточки. Поэтому форточку можно отворять и затворять как изнутри комнаты, так и снаружи.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что я первый раз в жизни вижу в форточке подобный запор.
Говоря это, Холмс опустил на окне тяжелые портьеры и зажег лампу.
Становилось уже темно.
В усадьбе было тихо, и до нашего слуха доносилось отдаленное мычание коров.
Вероятно, это гнали стадо с пастбища.
— Сегодня ночью, дорогой Ватсон, я бы рекомендовал вам быть особенно чутким и осторожным, — произнес Холмс, обращаясь ко мне. — События этой ночи, вероятно, покажут, нам многое, и поэтому вы хорошо сделаете, если воздержитесь в эту ночь от сна, а теперь я рекомендую вам по возможности внимательнее наблюдать за внутренностью двора. Впрочем, нет. Мы можем сейчас совершить небольшую прогулку по полю и затем заняться наблюдениями.
Сказав это, он отворил дверь и вышел из комнаты.
Вслед за ним пошел и я.
В столовой мы застали Бориса Николаевича и его брата за чайным столом.
— Вы уже успели отдохнуть? — спросил Борис Николаевич.
— Нет, мы решили совершить небольшую прогулку по воздуху, — ответил Холмс.
— Может быть, вы захотите, чтобы я вас сопровождал, — любезно предложил хозяин.
— О, нет. Мы найдем дорогу и сами, тем более, что не намерены отходить очень далеко от усадьбы.
Мы вышли из дома и около получаса бродили вокруг усадьбы, причем я заметил, что Шерлок Холмс не пропускает без внимания ни одной мелочи.
Вскоре мы обошли решительно все постройки и знали, где что стоит и где что хранится.
Подозвав к себе проходившего по двору старика и пообещав ему полтинник на чай, Холмс попросил его показать нам усадьбу подробнее.
Страшно обрадованный неожиданной получкой старик рассыпался в благодарностях.
Он был скотник и, по его словам, жил в усадьбе еще при покойной владелице, бабушке Бориса Николаевича.
Побродив по двору и рассматривая все, что попадалось нам перед глазами, мы подошли, наконец, к небольшой двери, окованной железом и запертой большим висячим замком.
— Это тоже амбар? — спросил Холмс.
Лицо старика приняло таинственное выражение.
— Не сарай это, батюшка. Правда, при покойной барыне здесь хранились, бывало, масляная краска для крыш, олифа и другие материалы, а как приехал этот барин, так в нем завелось что-то чудное.
— Чудное, говоришь? — спросил Холмс. — Что же там могло завестись?
— Как тебе сказать, батюшка, сам я не знаю этого, да и никто не знает.
Старик понизил голос до шёпота.
— С той самой поры, как новый хозяин приехал сюда, никто из нас не входил в этот сарай. Видел, как он сам втащил в него большущий ящик, а что было в этом ящике, никто не знает. Сам-то он каждый день ходит туда раза два, а чтобы кто из нас вошел туда, ни-ни.
— Ишь ты, — произнес Шерлок Холмс.
— Да, батюшка. Стонет оно, — таинственно прошептал старик.
— Что стонет? — удивленно спросил Холмс.
— А то, что в ящике сидит. Бают люди, будто человек без разума в нем запрятан. Из бесноватых, значит. Может, сродственник какой его.
— Да с чего это взяли? — перебил Холмс.
— А с того, что кое-когда по ночам слышно, как там кто-то не то хрюкает, не то рычит, и на человеческий голос непохоже и на звериный тоже.
— Может, это с перепугу кому показалось?
— Какое с перепугу, небось и я слышу, — обиженно возразил старик.
Подойдя к двери, Холмс взглянул на замок.
— Да, — произнес он задумчиво. — Замок не из простых. Ключ к этому замку подобрать очень трудно, и, во всяком случае, если бы я вздумал отпереть его, мне пришлось бы повозиться с ним долго, — и вдруг, быстро обернувшись, он посмотрел на барский дом.
Не знаю, почему я машинально последовал его примеру, и в тот же момент заметил фигуру Бориса Николаевича, который, когда мы обернулись, быстро отскочил от окна.
Не знаю, показалось ли мне это или было так на самом деле, но вид у племянника покойного был на этот раз особенно странный.
Мне показалось, будто глаза его как-то неестественно зло глядели на нас.
Но все это было делом одного мгновения.
Спокойно отвернувшись, Холмс оставил в покое таинственный сарай, и мы побрели дальше, расспрашивая старика самым подробным образом о малейшей мелочи.
Наша прогулка продолжалась не более часу.
Находившись вдоволь по двору, мы снова зашли в дом и, на этот раз никого не встретив, прошли в свою комнату.
VII
Мы уже совсем было расположились спать, когда к нам в комнату постучали.
Это оказался Борис Николаевич, пришедший справиться, не хотим ли мы поужинать перед сном.
Получив отрицательный ответ, он с самым радушным видом пожелал нам спокойной ночи и удалился.
Мы стали раздеваться.
Перед тем, как лечь в постель, Шерлок Холмс запер дверь на ключ, оставив его в двери, и, подойдя к
