вечности, доставляет терпение в скорбях, которые и представляются кратковременными, ничтожными случайностями и мелочами'{301}.
'Над судьбами мира и каждого человека неусыпно бдит Промысл всемогущего Бога, - и все совершающееся совершается или по воле или по попущению Божиим. Нам должно обращать взоры ума на себя и умолять Господа, чтоб Он сохранил нас в верности православной Церкви, открыл нам всесвятую волю Свою и непреткновенный путь к Себе, источнику истинной жизни и спасения{302}.[44]
* * *
Я боюсь своим немощным словом ослабить впечатление от сильных слов еп. Игнатия, которые могли бы производить, вероятно, еще большее впечатление, если бы были скомбинированы более систематично, чем это сделал я. Сделать лучше мне было трудно хотя бы уже по одному тому, что я писал или, точнее, диктовал это письмо в недужном состоянии, в состоянии переутомления, так что и сделанное требовало от меня значительных усилий. В виду вышесказанного мне, может быть, не следовало бы продолжать беседы с вами. Но мне хочется, с одной стороны, подвести краткий итог мыслям еп. Игнатия, с другой - предотвратить возможные при чтении их недоумения.
Кратко выразить главные мысли автора можно, мне думается, так:
1. Совершается всеобщее отступление от христианства.
2. Вместе с охлаждением к вере и с усилением безнравственности народа оскудевает монашество, являющееся барометром по отношению ко всему христианскому обществу.
3. С внутренним оскудением и падением монашества неизбежны удары по монастырям извне.
4. Та же участь должна постигнуть и Церковь, то церковное общество, которое внутренне отпало от Церкви - Тела Христова.
5. Эти испытания, связанные с религиозно-нравственным падением христианского общества (духовенства, монашества и мирян) промыслительно попущены Богом.
6. Усиливающееся отступление подготовляет путь антихристу.
7. Десницею Божиею сохраняется 'останок' верных, ради коего отсрочиваются и умягчаются небесные кары.
8. Все совершающееся идет по Писанию и оправдывает Писание.
9. Все совершающееся, как выявление воли и попущения Божиих, должно быть принимаемо нами с покорностью и благоговением.
10. Останок верных 'да внимает себе' и, храня благодатию Божией верность православной Церкви, да усвояется Христу - Источнику вечной жизни.
Что касается недоумений, возможность которых я предполагаю, то я имею в виду собственно один недоуменный вопрос, могущий возникнуть при чтении сделанных мною извлечений из писем еп. Игнатия: не слишком ли пессимистичен взгляд епископа-подвижника на судьбы Церкви? Ведь и при нем, и после него были люди в русской Церкви, имевшие несомненное помазание свыше, - хотя бы те, имена коих приведены мною наряду с именем еп. Игнатия в моем предыдущем письме. В оправдание 'пессимистического' взгляда еп. Игнатия (если он нуждается в оправдании) я выскажу два соображения.
1. Еп. Игнатий имел пред глазами и основоположников Оптинского старчества (под руководством первого из них Леонида он полагал начало своего подвижничества), и митрополита Филарета, и еп. Феофана, и безызвестного, но исключительно благодатного, по его мнению, бабаевского просфирика Никандра, и других в духовном отношении достойных лиц. Но он не обольщался этими 'единицами', а, проникая в глубинное настроение современного ему общества, при свете Писания и отеческих творений, ясно зрел попущенное Богом отступление и не питал себя радужными надеждами, будто какими-то реформами или иначе как можно поднять падшее церковное общество, духовенство и монашество. Его 'пессимизм' получил блестящее оправдание в современной нам церковной действительности, и нельзя не дивиться духовной чуткости и исключительной проницательности этого великого служителя Церкви Христовой.
2. Те самые люди, носившие на себе печать 'избрания', которые своим существованием как будто опровергали 'пессимизм' еп. Игнатия, не обинуясь, высказывали (см. мое предыдущее письмо) такие же пессимистические воззрения на судьбы Церкви и русского народа, жизнь которого теснейшим образом связана с жизнью Церкви, как и еп. Игнатий; только последний высказывался ярче, сильнее, определеннее.
Хочу еще остановить ваше внимание на двух пунктах:
1. Напоминаю вам слова свят. Тихона Задонского, приведенные мною в предыдущем письме: 'Должно опасаться, чтобы христианство, будучи жизнь, таинство и дух, не удалилось неприметным образом из того человеческого общества, которое не умеет хранить этот бесценный дар Божий' {303}.
Эту мысль свят. Тихона Задонского, заимствованную мною из письма еп. Игнатия, последний сам повторяет неоднократно в очень категорическом тоне. Не раз высказывал и усиленно подчеркивал он и другую мысль свят. Тихона - о гибельном распространении в церковном обществе лицемерия. 'За сто лет до нас, - пишет еп. Игнатий, - свят. Тихон говорил: 'ныне почти нет истинного благочестия, а одно лицемерство'. Пороки зреют от времени. Ныне лицемерство достигло неимоверной наглости и бесстыдства'.
Сопоставьте обе эти мысли - об удалении из современного церковного общества христианства, как 'жизни, таинства и духа', и о замене подлинного, живого благочестия лицемерством - со словами Господа, обращенными к церкви Сардийской: 'Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв' (Откр.3:1)[45]. Не являемся ли мы той церковью, к которой обращен страшный укор Господень?
А смотрите, что далее говорит Господь: 'Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти... Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя' (Откр.3:2-3). Не свершилось ли это грозное нашествие Господне на нашу Церковь, нашествие, неоднократно и уверенно предсказанное тайнозрителем Игнатием?!
Последуем дальше за Господом в Его беседе с ангелом церкви Сардийской: 'Впрочем, - продолжает Господь, - у тебя в Сардисе есть несколько[46] человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны' (Откр.3:4).
Эти немногие, сохранившие верность Господу, наводят меня на мысль о том 'останке' верующих в Христа, о котором еп. Игнатий не раз упоминает в своих письмах. И затем мысль моя переходит к словам, которые Господь изрекает ангелу церкви Филадельфийской[47].
Эта церковь немногочисленна: 'Ты немного имеешь силы, - говорит Господь ангелу этой церкви и ублажает его следующими словами: 'Ты сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего' (Откр.3:8). За эту верность Господь далее обещает привлечь к ногам церкви Филадельфийской богоборных иудеев (Откр.3:9) и сохранить ее 'от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле' (Откр.3:10).
'Милосердный Господь да покроет останок верующих в Него', - молитвенно взывает, как вы видели, праведный архипастырь Игнатий, устремляясь духом к Пастыреначальнику Христу.
2. Заслуживает серьезного внимания мысль еп. Игнатия, теснейшим образом связанная с его духовным устроением и очень часто повторяемая им в письмах, - мысль о спасительном значении скорбей вообще, а для нашего и грядущего времени в особенности. Вы помните, как он характеризует нынешнее монашество (а вместе - и современное христианское общество): 'подвигов нет, истинного монашества нет, руководителей нет: одни скорби заменяют все', т.е., значит, и подвиги, и духовное руководство.
Эта мысль еп. Игнатия заставляет вспомнить следующее собеседование древних Отцов. Некогда святые Отцы египетского скита пророчески беседовали о последнем роде: 'Что сделали мы?' - говорили они. Один из них великий авва Исхирион отвечал: 'мы исполнили заповеди Божии'. Спросили его: 'что сделают те, которые будут после нас?' 'Они, - сказал авва, - примут (будут исполнять) делание вполовину против нас'. Еще спросили его: 'А что сделают те, которые будут после них?' Авва Исхирион отвечал: 'Они отнюдь не будут иметь монашеского делания, но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут
