Новый Мир ( № 7 2004)

Нет меж вами такого письма,

Где свидетельства мысли сухие

Не выказывали бы ума.

                              («Божий мир», 1959)

Одно из выделенных слов, по сути, дублирует другое. Можно сказать: Эта мысль обнару­жи­ва­ет ум писавшего , — но нельзя сказать: Сви­де­тель­ство этой мысли об­на­ру­жи­вает его ум .

Еще несколько плеоназмов: ...Его судьбы, сло­женья и удела («Спек­торский»; судьба и удел здесь се­мантически экви­ва­лент­ны); жер­ди палисадин («Как ко­че­гар, на бак...», 1936; палисадина и есть «жердь палисадника»); ...Всё громко говорящий вслух («Июль», 1956; если громко , то уж, понятно, не про себя). «Геф­си­ман­ский сад» (1949) за­клю­ча­ет в себе ра­зом тавтологию и ка­та­хрезу (внутренняя фор­ма тропа вступает в кон­фликт с контекстом): Ты видишь, ход веков по­до­­бен прит­че  /  И мо­жет за­гореться на ходу («ход может за­го­реть­ся на ходу»).

Важный фактор небрежности — деформация фразеоло­гиче­ских сра­ще­ний: ...Сразу меняясь во взо­ре... («От­плы­тие», 1922; вместо ме­няясь на глазах ); И мигом ока две­ри комнаты враз­лет («Лейтенант Шмидт», 1926 — 1927; вместо во мгно­ве­ние ока ); ...Не распускай слю­ня­ми жижу («За­рево», ав­то­граф гла­вы 1, 1943; вместо не распускай слю­ни ).

Можно кого-то вогнать в краску (то есть заставить по­краснеть), но о по­красневшем (от стыда, от смущения) нельзя ска­зать, что он в крас­ке . По­это­му строка: Я помню ночь, и помню друга в краске... («Спек­тор­ский») — бу­квально озна­ча­ет, что друг изгваздался.

О человеке, что ненароком куда-то забрел, мы го­во­рим: ноги сами его туда занесли . Выражая ту же мысль, Па­стер­нак меняет ме­ста­ми субъект и объект: Как-то в сумерки Тифли­са  /  Я зимой занес стопу («Как-то в сумер­ки Тифлиса...», 1936). Но за­нести сто­пу  — это всего лишь «поднять ногу».

В стихотворении «Осень» разрушен устойчивый оборот переполнить чашу : ...И чашу горечи вчерашней  /  Се­го­дня­шней тоской пре­высь­те. Оче­редная катахреза: поэт предлагает пре­высить чашу тоской.

Своего рода фирменным знаком пастернаковской поэзии стала се­рия ло­ги­чески небезупречных конъюнк­ций, «уравнивающих» часть и це­лое19: ...Я вспомню покупку при­па­сов и круп... («Годами когда-нибудь в зале кон­цертной...», 1931), — мож­но подумать, что крупы не относятся к съестным при­па­сам. То же самое в поэме «Лейтенант Шмидт»: Майор­ши, офи­цер­ши  / За­­па­хивали плащ