В сборник двух известных исследователей русского символизма вошли подготовленные ими публикации и статьи, печатавшиеся в различных изданиях в 70 — 80-х годах. Большинство этих работ хорошо известны и воспринимаются сегодня как классические образцы историко-литературных штудий. В первую очередь это относится к открывающей сборник статье “Биографические источники романа Брюсова „Огненный ангел””.
Особо хочется отметить чрезвычайно удачное название книги. Действительно вблизи, ближе некуда. Кажется, спроси авторов: “А что делал Андрей Белый в 12 часов дня 25 сентября 1915 года?” — и тут же получишь исчерпывающий ответ.
In memoriam. Сборник памяти Владимира Аллоя. СПб. — Париж, “Феникс”- “Athenaeum”, 2005, 600 стр.
В 2000 году в издательстве “Феникс”-“Atheneum” (в латинской половине названия тогда еще не было второго “a”) вышел сборник “In memoriam”, посвященный Александру Добкину. Поясняя принципы его формирования, составители Владимир Аллой и Татьяна Притыкина писали: “Эта книга строилась как постскриптум к „Минувшему” — основному занятию последних пятнадцати лет Сашиной жизни. Создавать традиционный „сборник памяти” мы сочли неуместным”. Теперь, спустя пять лет, появился новый мемориальный том — в память самого Аллоя. На “традиционный „сборник памяти”” он похож куда больше — статьи и публикации занимают здесь меньше половины общего объема, а основное место отдано некрологам и воспоминаниям об Аллое и его собственным мемуарам “Записки аутсайдера”, печатавшимся ранее в последних выпусках “Минувшего” и в том самом добкинском сборнике.
Излишне говорить, что научная часть тома безупречна — за годы издания “Памяти”, “Минувшего”, “Лиц” Аллой и его соратники успели приучить читателя к высочайшему качеству публикуемых материалов. “Текстологическая тщательность, научная основательность комментариев, объективная строгость и выверенность публикаторских оценок и интерпретаций — такова сумма основных критериев, которым отвечают самые разнообразные публикации, появившиеся под этой серийной обложкой”, — писал Александр Лавров о главном детище Аллоя — альманахе “Минувшее”. Чего стоило издателю выдерживать этот уровень, можно судить по аллоевским “Запискам” и рассказам знавших его людей.
Об энергии Аллоя, его “трудоголизме” пишут практически все мемуаристы. Он полностью отождествился со своим делом, слился с ним, растворился в нем; он заслужил репутацию человека резкого и неуживчивого, перессорившись со всеми, кто — в эмигрантском ли Париже, в постперестроечном Питере — был только тепел, но не горяч. Но вот что удивительно: казалось бы, сознание собственной миссии, “чувство призванности” (А. Смелянский), Аллою несомненно присущее, — привилегия людей идеологически ангажированных. Он же все свои силы тратил как раз на создание предельно объективной, научно корректной картины русской истории XX века — и именно из-за этого оказался не нужен ни “Имке”, ни “Русской мысли”.
Пафос, характерный скорее для интеллектуала, чем для интеллигента, — однако интеллектуалом, то есть человеком, которому, по замечательному определению иеромонаха Григория (Лурье), психологическую стабильность дает его работа как таковая, Аллой не был. Он нуждался в читателе, в обратной связи, в общественном признании, если угодно, — не его, конечно, а того дела, которому он посвятил жизнь. Но “ударенные настоящим люди не хотели больше читать про минувшее” (А. Смелянский), тиражи выпускаемых Аллоем книг падали от выпуска к выпуску. В этих условиях издательская деятельность не то чтобы теряла смысл, но служить единственной защитой от хаоса, как раньше, она уже не могла. И тогда Аллой ушел из жизни. Остались книги.
Диаспора. Новые материалы. Т. 7. СПб. — Париж, “Феникс”-“Athenaeum”, 2005, 752 стр.
Создание альманаха, посвященного русской эмиграции первых двух волн, было последним замыслом Владимира Аллоя. В мемориальном сборнике ответственный редактор “Диаспоры” Олег Коростелев подробно рассказал об истории возникновения этого издания, первый том которого появился еще при жизни Аллоя, в самом конце 2000 года. С тех пор оно выходит регулярно, почти не сбиваясь с ритма, — чуть реже, чем раз в полгода.
Седьмой выпуск альманаха получился, на мой вкус, одним из самых интересных. Центральный его материал — расширенный вариант печатавшейся ранее по-французски работы Леонида Ливака о литературном авангарде русского Парижа первой половины 20-х годов. Автор подробнейшим образом воссоздает хронику деятельности “Гатарапака”, “Палаты поэтов” и группы “Через”, попутно поясняя научные и — по преимуществу — околонаучные причины, по которым первые поэтические объединения эмигрантской молодежи десятилетиями оставались на периферии исследовательского внимания.
К статье Ливака примыкают еще два материала — отчет Бориса Поплавского о берлинской выставке русских художников 1922 года (публикация Э. Менегальдо и Ж.-К. Маркадэ) и воспоминания поэта, переводчика, танцора, джазиста Валентина Парнаха “Пансион Мобер” (публикация П. Нерлера и А. Парнаха). Мемуары Парнаха — это прежде всего внутренняя биография образованного русского еврея начала XX века, мечущегося в поисках идентичности между Россией, Палестиной и Францией. Выбор родины превращается для него как для литератора в выбор языка творчества. В конце концов метания автора-героя счастливо разрешаются его возвращением в Советский Союз.
Исключительно интересен и материал о “железной женщине” Марии Будберг, подготовленный Андреем Рогачевским на основе недавно рассекреченного досье британских спецслужб. Слухи о связи Муры то с той, то с другой из европейских разведок ходили давно. Выясняется, что и голлисты, у которых Будберг работала во время войны, считали ее двойным агентом, шпионившим одновременно в пользу Германии и СССР; англичане же то соглашались, то сомневались. Однако вопрос о том, действительно ли Мура работала на разведку и если да, то на какую именно, и после публикации материалов досье остается открытым.
Новые источники по истории так называемых “пореволюционных” (то есть — в грубом приближении — пытавшихся примирить социализм, христианство и национальную идею) течений
