Или — не очень?
Засел за газеты. Пытаюсь разобраться.
От безнадежного дела оторвал звонок.
— Уже вернулись? Прекрасно! — щебечет секретарша из парткома. — Не забыли? Завтра четверг. Заседание.
У посольского секьюрити отваливается челюсть:
— Вы с усами?!
Атташе по культуре — туда же:
— Старик, ты же уехал без усов?!
Напоминаю:
— Я слышал, язык дипломату дан, чтоб скрывать…
Секретарь бубнил о задачах парткома в свете решений очередного исторического пленума.
О том, что происходит за забором, — ни слова.
Аристов, посол, опоздал, сел и уставился на меня.
Через час закруглились.
Я решил переждать, пока все разойдутся. Не вышло.
В коридоре стоит лично посол с группой преданных товарищей.
— Анатолий Иванович, — чрезвычайный излучает добродушие, — а ведь усы вам не идут.
Все радостно кивают.
На нервной почве я решаю взбрыкнуть:
— Борис Иванович, вы знаете историю, как два молодых еврея пришли к раввину?
Произносить слово “еврей” в здании посольства считается малоуместным. А уж после “раввина” своды должны бы рухнуть.
— Что-что?
— Они спросили у раввина, можно ли им завести усы.
Я играю в кошки-мышки: недоговариваю, тяну.
Аристов злится:
— И что в итоге?
— Раввин не разрешил.
— А дальше?
— Вышли они, один и говорит: слушай, у самого-то ребе усы есть!
— И они вернулись, — догадливо подсказывает посол.
— Ага, — киваю я и снова замолкаю.
