как отражалась ты на зависть рыбам.
Но ты ушла, надменная, и дверь
вслед за собой захлопнула с надрывом,
за что ж ты платы требуешь теперь,
размахивая векселем фальшивым?
За что? за одичалые стада
вражды твоей и вероломства — да,
за злую похоть, суеты излишек
и за Москву, спаленную при Мнишек,
за ход конем, за лютую стрелу,
за патриаршью смерть в лихом углу,
за ядовитый привкус святотатства,
за кровь дурную, за “пся крев”: иглу
отравленную — униатства?..
3
Строптивая, Европы на краю,
кого желаешь пнуть, кого — потешить:
под “Варшавянку” блудную твою
расстреливать вели и вешать...
Кому готовишь огненную сечь
и огоньки болотных страхов,
зачем ты снова затеваешь речь —
Речь Посполитую и распаляешь ляхов?
Варшава шустрая — до моды, щегольства
охочая, — ты жаждешь сватовства
с Парижем женственным и Лондоном лукавым.
Когда суха земля, зыбка листва,
ты корни рвешь славянского родства:
все шуйцей норовишь за ухом правым.
Давно ли Римским папой нищету
ты прикрывала, била на лету,
как козырем?.. Горящий померанец
твоих волос — он виден за версту,
