Александр Иличевский. Ай-Петри. Нагорный рассказ. — “Октябрь”, 2006, № 8 <http://magazines.russ.ru/October>.
Болевое, мощное сочинение. В малой прозе у А. И. аккумулирована какая-то особая, как сейчас говорят, “энергетика” — уничтожающая и воскрешающая разом.
Елена Каштанова. Начальник над русскими художниками в Риме П. И. Кривцов. — “Вопросы истории”, 2006, № 9.
Несколько влюбленный в себя Кривцов (кстати, “начальник” — его должность так и называлась) был кем-то вроде завхоза-опекуна для пенсионеров-живописцев, вместе с тем он распределял и деньги, и посты. Интересно, что на должность конференц-секретаря Дирекции русских художников претендовал Гоголь, который Кривцова не любил и считал его невеждой. Правда, как пишет Каштанова, в своем возможном назначении (не состоявшемся) “на должность и в стабильном жаловании он видел в первую очередь способ решить собственные материальные проблемы”. Когда же Николаю Васильевичу предложили в 1841 году место библиотекаря в русской художественной колонии (книги для нее собирали профессора М. П. Погодин и С. П. Шевырев), он презрительно отказался.
Павел Иванович Кривцов умер сразу по возвращении в Россию в возрасте 39 лет. И молодежь и старики вспоминали его добрым словом. “Это справедливо, особенно если сравнить с последовавшим за ним директорством Л. И. Киля (с 1845 по 1850 г., когда должность начальника над русскими художниками была упразднена), чей жесткий формализм и равнодушие доводили русских пенсионеров до отчаяния”.
Анатолий Кобенков. И. о. волшебника. — “Иркутское время” (редакторы-составители Анатолий Кобенков, Марина Акимова), 2006.
Это последний номер иркутского альманаха поэзии, который составлял и редактировал бессменный организатор и основатель Фестиваля поэзии на Байкале Анатолий Иванович Кобенков. Он умер в сентябре уходящего года, и я потерял — не знакомого, не приятеля, не коллегу, но старшего
“И. о. волшебника” — это поэт Марк Сергеев, который руководил писательским союзом Иркутска в его лучшие советские годы. Поэт он был небольшой (а чиновник, судя по всему, отзывчивый, щедрый к нуждам писателей). Кобенков пишет о нем в
Последние слова — это прямо-таки характеристика самого Толи: он был очень добрым, и я ни разу не слышал, чтобы он говорил даже о плохом или бездарном человеке с уничижительной интонацией.
А в подборке сергеевских стихов есть и “Пленка” — об оставшейся от умершего поэта звукозаписи: “Но голос можно повторить, / перемотав кассету, / и десять раз, и тыщу раз / прослушать не спеша. / А мне-то как, скажите, быть? — / путей обратных нету, / и жизнь не может повторить / бессмертная душа”. И в конце пишет даже: “Сожгите пленку, а потом / содвиньте шторы плотно…” Нет, с этим я не согласен. И голос Анатолия Кобенкова, начитавшего мне несколько стихотворений в редакции “Нового мира”, я буду хранить особенно бережно, там его душа, ей-Богу, слышится.
Кирилл Ковальджи. Пять стихотворений. — “Зарубежные записки”, Германия, 2006, № 2 (книга шестая) <http://magazines.russ.ru/zz>.
У России свой путь. Роковые вопросы
возвращают на круги своя...
На границе вагоны меняют колеса —
у России не та колея.
Эдуард Кочергин. Проволочные вожди. — “Знамя”, 2006, № 9.
Вторая часть автобиографической трилогии постоянного автора “Знамени”, известного театрального художника. Вот крохотная новелла “Матерь Божья…”:
“Из разных картинок память глаз моих удержала одну совсем неожиданную. Высмотрев в окне вагона голову своего мужика, молодая крепкая сибирячка вскочила на подножку еще не остановившегося поезда и, растолкав гроздь солдат в тамбуре, понеслась внутрь. Через некоторое время после остановки
