В молодости научная работа чередовалась с сельскохозяйственной. В колхоз посылали недели на две. Той осенью мы бесконечно долго убирали капусту. Трактор с прицепом волокся по раскисшему полю. Мы брели за ним, поднимая с земли плотные кочаны (кто-то срубил их прежде), чтобы кинуть в кузов. Как- то раз бригадир наказал после окончания работы подойти к учетчице и отметиться. Мы подошли. Она приготовилась записывать на какой-то мятой бумажке.
— Волос.
— Как? — удивилась учетчица.
— Да обыкновенно. Как слышится, так и пишется, — грубовато сказал я. — Волос.
Она тупо смотрела на меня.
— Ну что у вас на голове растет! — сказал я раздраженно.
Она недоверчиво записала.
— Ветр, — сказал Костя Ветр.
— Что? — оторопело спросила учетчица.
Кое-как разобрались с Костей.
— Юр, — сказал Саша Юр, кореец по национальности (см.
Широко распахнув синие глаза, учетчица немо смотрела на него.
Справились и с этим.
— Вульфсон, — сказал Миша Вульфсон.
Учетчица с облегчением вздохнула и написала на своей бумажке: “Вульсон”.
— Нет, — стал поправлять ее Миша. — Не “Вульсон”, а “ВульФсон”! Там “Ф” в середине, понимаете?
Учетчица снова подняла взгляд. Мне показалось, что она сейчас заплачет.
— “ВульФсон”! — настаивал Миша. — “Ф”! Понимаете? Ну как вам объяснить? “Ф”! Федя! “ВульФсон”! Федя!
Учетчица зачеркнула прежде написанное.
И написала: “Федя Вульсон”.
Фаланги
“Сольпуги, бихорхи, фаланги (Solpugides) — отряд членистоногих животных класса паукообразных. Тело длиной до 7 см, членистое, подразделено на головогрудь... и десятичленистое брюшко — оптисому, покрыто длинными волосками. Окраска однообразная буро-желтая. На спинной стороне головогруди пара срединных и пара рудиментарных боковых глаз. Конечностей 6 пар; первая пара — верхние челюсти, или хелицеры, служат для умерщвления добычи, жевания и для защиты; вторая пара — нижние челюсти, или ногощупальца, служат для ощупывания и схватывания добычи; третья пара — органы осязания; четвертая — шестая пары — ходильные... С. — хищники, питаются различными беспозвоночными и мелкими позвоночными (ящерицами). Неядовиты...” (БСЭ, т. 40, второе издание).
Эта сухая информация совершенно не способна даже намекнуть на те чувства, что испытываешь при встрече с фалангой. Мохнатый рыжий паучище величиной с ладонь. Весь как из стальной проволоки — аж подрагивает. То замрет, то кинется куда-то стремительными зигзагами. Ладно в чистом поле. А в палатке? В палатке, какой ни будь ты пацифист, с ним никак не ужиться. Хочешь не хочешь, а приходится воевать. То есть гоняться и бить ботинком. Или миской. В общем, чем попало. Еще хорошо, если сразу попадешь...
Сильные впечатления.
Ехали как-то поздним вечером, возвращаясь откуда-то в лагерь. На поворотах свет фар бежал по выгорелым бурым склонам. И что-то в нем золотисто и густо сверкало — как будто монет
