мистер Харт сообщает мне, что ты сейчас занят историей Рима. Надеюсь, ты уделяешь этому предмету достаточно внимания и сил. Польза истории заключается главным образом в примерах добродетели и порока людей, которые жили до нас. История показывает нам, как во все времена чтили и уважали людей великих и добродетельных при жизни, а также какой славой их увенчало потомство, увековечив их имена и донеся память о них до наших дней.
Теперь немного о неприятном. Ты пишешь мне, что старый мобильный телефон, который я тебе отдал, не только смущает, но даже, пользуясь твоим же выражением, “позорит” тебя. Сын, что я слышу? Ты ставишь мне в упрек то, что у всех мальчиков и девочек в вашем классе телефоны в основном новых моделей, более усовершенствованные, а я, по-твоему, держу тебя в черном теле: скуплюсь на другой телефон. Скажу откровенно: на данный момент я располагаю такой возможностью — купить тебе новый, так называемый “более навороченный” телефон. Но давай подумаем, что мы с тобой в этом случае приобретем? Вместе с навороченным телефоном ты приобретешь глупую и трудноизлечимую тенденцию, которой заражен у нас теперь почти каждый второй: добиваться престижа путем непомерных денежных трат. Я же буду иметь несчастье видеть перед собой сына-разгильдяя, который, гонясь за всякого рода новинками, в конце концов продаст даже собственного отца.
Ты уверяешь меня, что на новых телефонах установлены якобы более качественные игры и разные “красивые мелодии”. Но скажи, пожалуйста, какой прок в этих играх, которыми в автобусах и кинотеатрах развлекают себя всякие переростки? Ты можешь мне ответить, что они вырабатывают реакцию и ловкость. Но скажи, пожалуйста, неужели для того, чтобы хватать с подоконника мух, требуется меньше ловкости? Поэтому настоятельно советую: когда у тебя выдается свободная минута, наблюдай лучше за тем, что происходит вокруг. Наблюдай за людьми: пытайся по одному только внешнему виду определить свойства характера, пристрастия и привычки. Наблюдай за вполне обыденными, казалось бы, вещами: старайся найти в них что-то необычное, какое-то совершенно новое качество, которое, может быть, когда-то прошло мимо твоего внимания. Все это внутренне тебя обогатит, сделает более проницательным и чутким. Ты можешь сказать, что в современном мире все эти качества ровно ничего не стоят: на них ничего не купишь и не приобретешь. Увы, это так. Но ответь, пожалуйста, что бы ты предпочел: жить скромно и умеренно, но при этом оставаться человеком — со всеми богатствами его чувств и мыслей, — или же быть выхоленной, спящей на перинах свиньей? Есть над чем задуматься, не правда ли?
Мой мальчик, я очень хочу, чтобы ты научился пользоваться телефоном только с одной целью: говорить с кем-то на дальнем расстоянии. Телефон создан только для этого, и только так и нужно относиться к этому, в общем-то, удобному техническому приспособлению. Игры же и то, что ты называешь “красивыми мелодиями”, оставь, пожалуйста, разносчикам газет и продавцам устриц: это как раз то, что необходимо их извращенному вкусу.
Далее. Ты пишешь мне, что кто-то из твоего класса на прошлой неделе обозвал тебя “придурком”. Признаюсь, что как только я об этом прочел, я тут же ужасно огорчился. Мне было больно: ведь ты — это, если можно так сказать, часть моего сердца. Но, вернувшись к тому, что ты мне писал, я вдруг нашел в твоем письме весьма и весьма неприятный портрет того, кто смеет разбрасываться такими оскорблениями. Ты пишешь мне, что это некто Влад Зябликов, отец которого давно уже не живет с семьей, покинул страну и работает где-то в Новой Зеландии докером; он шлет сыну всякие, как ты выражаешься, “крутые вещи” (штаны, футболки), Влад Зябликов во все это, как попугай, наряжается и идет в школу. То есть он идет туда не учиться, а поражать всех своим видом. Ты пишешь также, что 14 февраля девочки из вашего класса подарили этому мальчику целых двенадцать валентинок. Ты пишешь, что причина того, почему к Владу так неравнодушны одноклассницы, заключается в том, что они считают Влада “крутым”. И вот на чем, по твоим словам, основывается крутость этого человека: во-первых, твой Влад ужасно сквернословит; во-вторых, он просит всех, кто не сходится с ним во мнениях, “пояснить за базар”; и, в-третьих (и это, как ты говоришь, вызывает в вашем классе бурный восторг), — в-третьих, твой мерзопакостный Влад, когда учительница ругает его и когда она вдруг отвернется, — твой Влад корчит у учительницы за спиной самые отвратительные рожи и делает непристойные жесты.
Конечно, как взрослый и просвещенный человек, я могу только посочувствовать этому несчастному ребенку, жертве пагубного воспитания. Ведь что такое Влад Зябликов? Всего лишь податливый воск, на котором отпечаталась та среда, в которой ему пришлось расти. Поэтому, возможно, сорвать штаны и задать хорошую порку нужно было бы не только Владу, но и его неизвестно куда глядящим родителям, его старшим развращенным товарищам, его нерадивым учителям и так далее, и так далее — вплоть до самого гаранта законности и порядка в нашей стране. Но поскольку мой сын — ты, а не какой-то там Влад Зябликов, то мое внимание в первую очередь должно быть направлено на тебя. И вот что я хотел бы тебе в связи с этим сказать.
Во-первых, услышать от иного человека обвинения в том, что ты “придурок”, — это в некоторых случаях может быть даже своего рода комплиментом. Это кажется странным и парадоксальным, но присмотрись получше к тому, кто обзывается, и представь, что если бы он тебя хвалил, то это означало бы только то, что он считает тебя ровней. То есть добиться одобрения Влада Зябликова можно только одним путем: стоять за спиной у учителя и корчить рожи.
Во-вторых, вспомни едкую сатиру господина Свифта. Вспомни отвратительный образ йеху, который он вывел на страницах своего романа. Скажу тебе по секрету, сын: среди этих йеху тебе придется жить. Тебе придется постоянно сталкиваться с ними и слышать в свой адрес обвинения еще похуже того, которое ты услышал на днях. И если герой романа, войдя в общество лошадей, таким образом оградил себя от слишком тесных столкновений с этими мерзкими тварями, то наши лошади, к сожалению, пока не способны предоставить нам столь же надежного приюта. Вся наша беда, мой мальчик, заключается в том, что мы как две капли воды похожи на йеху строением наших тел; но в то же время мысли йеху, их привычки и то, к чему они ежеминутно стремятся, — все это чуждо нам, и мы вынуждены испытывать постоянную внутреннюю боль и сомнения от того, что йеху слишком много, а нас всего лишь десятки и даже, возможно, единицы, мы затеряны среди йеху, мы разрозненны, и поэтому наш образ мыслей, наши стремления постоянно заглушаются и подавляются громкой и пустой болтовней, на которую йеху так скоры; и вот, когда мы ищем для себя единомышленников и собеседников, когда мы жаждем поделиться хоть с кем-нибудь чистыми порывами нашей души, мы, за неимением выбора, вынуждены обращаться к йеху. И что же мы слышим в ответ? Мы слышим в свой адрес только обвинения и насмешки: нам говорят, что мы сами “придурки”, что наши мысли “придурошные” и что дети, которые у нас родятся, — что они тоже обязательно будут “придурками”. Вот для этого, мой сын, я и стараюсь как можно чаще писать тебе письма. Я протягиваю тебе во тьме руку и говорю: ты не один, многие из нас по ошибке оказались в этом дурдоме, и теперь для того, чтобы считаться “нормальными”, нам всего лишь навсего нужно перенять привычки сумасшедших. Но не дай тебе бог идти на поводу у психов!
Что же касается Влада Зябликова, то я думаю, что он и ему подобные прибились к стаду йеху не в
