горцев были русские офицеры. В стихотворении “Валерик” Лермонтов приводит предсмертный бред раненого капитана (“Спасите, братцы, — Тащат в горы…”), передающий, видимо, вполне реальное опасение. Сам Лермонтов также подвергался опасности пленения. Вот что сообщал он другу в письме о своих кавказских делах: “Два раза в моих путешествиях отстреливался: раз ночью мы ехали втроем из Кубы, я, один офицер нашего полка и черкес (мирный, разумеется), и чуть не попались шайке лезгин”. Позднее в его странствиях был еще случай, когда поэт едва ушел от настигающей его погони. По рассказу журналиста и издателя А. А. Краевского, Лермонтов подарил ему свой кинжал, которым однажды отбивался “от трех горцев, преследовавших его около озера между Пятигорском и Георгиевским укреплением. Благодаря превосходству своего коня поэт ускакал от них. Только один его нагонял, но до кровопролития не дошло — Михаилу Юрьевичу доставляло удовольствие скакать с врагами на перегонку, увертываться от них, избегать перерезывающих ему путь”32.
31 Гаджиев Булач. Буйнакск в истории и легендах. Махачкала, 1961, стр. 27.
32 Висковатов П. А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. М., 1987, стр. 304.
Рассказ этот подтверждают и воспоминания кавказского офицера П. И. Магденко, попутчика в одной из поездок поэта. По его словам, Лермонтов “указывал нам озеро, кругом которого он джигитовал, а трое черкес гонялись за ним, но он ускользнул от них на лихом своем карабахском коне”33.
33 “М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников”. М., 1989, стр. 390.
Осенью 1843 года два месяца в плену у горцев провел приятель Лермонтова — Михаил Глебов (секундант на последней дуэли поэта). Нет худа без добра: история эта, а также удачный побег Глебова наделали много шума и способствовали, как полагают, его быстрой служебной карьере: в чине ротмистра гвардии он попал в адъютанты к самому наместнику Кавказа князю Воронцову.
В июне 1853 года нападению чеченцев подвергся фейерверкер 4-го класса граф Лев Николаевич Толстой. На пути из крепости Воздвиженской в Грозную группа офицеров, в которой были Толстой и его чеченский кунак Садо Мисербиев, отделилась от основного отряда. Попытка избежать монотонного движения в колонне окончилась печально: атака конных чеченцев была, как всегда, внезапной и молниеносной. Толстой и Садо поскакали в сторону Грозной и сумели оторваться от погони. Остальные повернули к отряду, но лишь один офицер успел спастись. Двое других серьезно пострадали: П. А. Полторацкий получил несколько сабельных ударов, а Г. Д. Щербачев вскоре скончался от тяжелых ран. О происшествии Толстой записал в дневнике: “Едва не попался в плен, но в этом случае вел себя хорошо…”34 Описанная ситуация явно напоминает ту, когда пленниками гор оказались его Жилин и Костылин.
34 Гусев Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год. М., 1954, стр. 437.
Вслед за Пушкиным своих “Кавказских пленников” написали Лермонтов и Лев Толстой. Сбросив “обветшалые лохмотья” романтизма, оба они, участники бесконечной кавказской драмы, изображали войну такой, какой видели сами, — “в крови, в страданиях, в смерти”. Оценивая стихотворение “Валерик”, запечатлевшее сцены тяжелого сражения в Чечне, Белинский писал, что отличительный характер поэзии Лермонтова заключается “в его мощной способности смотреть прямыми глазами на всякую истину”.
В “Хаджи-Мурате” Толстого есть горькие и честные строки о ненависти чеченцев к русским. Отметим, однако, и другое: в нашей классике русский пленник всегда обязан своей вновь обретенной свободой горянке. Реальность непримиримой войны была намного страшнее, но даже понимая это, авторы “Пленников” переписывали исход жестокого сюжета по-своему — так, как им подсказывало сердце.
Пятигорск.
