Капли бензина стекают в канистру
приусадебного колодца,
превращая козленка
в бородатого инородца,
по которому сохнет в цветном сарафане Аленка.
Воздушный шар,
пуповиной привязанный к радужной точке
закатного зрения,
все прозрачней становится в ярусах цветоделенья:
семисвечник горелки, толкающий пар,
раздувает меха белоснежных отар
в глубине голубой оболочки.
Тает в небе оплавленный летчик.
Банный лист календарной личинкой прилип
к реактивным подкрылкам, жужжащим с изнанки.
И когда разожмется и вздрогнет рука,
шар земной вместе с нами уйдет в облака
в направленье удара, похожий на всхлип,
материнскую речь, как безумный Эдип,
оставляя нам в виде приманки.
Куст
Две певчих памяти на равных, но поврозь
ютятся в скрытой области сознанья
подобно птицам родственной породы
в клетушках коммунального куста.
Заденешь ненароком, на авось,
откликнется одна, а выпорхнет иная.
Ловца сбивает с толку неспроста
защитный механизм их двойственной природы.
Сначала взмах, перо, одна подробность
случайная, — и дымчатый комок,
с каемкой черной, с желтою мережкой,
