глобализации: “Понаехали тут, сидели бы дома…”? Но картину можно понять и ровно наоборот: “Свет с Востока!” Типа-— режиссер верит, что загадочная славянская душа способна внести в очерствевший западный мир толику утраченной человечности и теплоты. “Понаехавшая” Ольга в отличие от аборигена Пауля знает, чего она хочет, настроена позитивно.
У нее и мозги, и сердце на месте. Не случайно она дарит жениху — старичку из богадельни — белый танец под песню “Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить”. Старичок, правда, немедленно после этого умирает.
Словом, фильм можно интерпретировать и так, и эдак, что свидетельствует о ситуации недопонимания, недопроявленности смысла, фатального misunderstanding’а между автором и материалом, между фильмом и зрителем. Однако, несмотря на все это, картина не отпускает. Жутковатый образ ада кажется убедительным и завораживающим. Авторское отчаяние — искренним, а судьбы людей и состояние среды на экране — безусловно, трагичны. И потому хочется все-таки разобраться, доискаться хоть какого-то смысла в том, что нам показали.
В ситуации фатального misunderstanding’а хорошо помогает такая универсальная отмычка, как шкала Грейвза (понимаю, что “некорректно” привлекать к анализу текстов теории, которые авторы этих текстов, очевидно, не имели в виду, — но просто не вижу другого способа “открыть дверь”). Клер Грейвз, американский психолог, ученик Абрахама Маслоу, разработал в свое время теорию разных уровней восприятия/адаптации/интерпретации мира, обозвав их “мемами”. Мемы хороши тем, что описывают и поведение человека, и всякие его убеждения-верования, а также цели и ценности. Последователи Грейвза раскрасили эти мемы в разные цвета, отчего картинка получается очень красочной и наглядной.
Первый мем — бежевый. Это уровень биологического выживания: поесть, попить, пописать, покакать, быть в тепле и т. д. На этом уровне в картине Зайдля пребывают младенцы и старики в богадельне (некоторые, сохранившие остатки разума и достоинства, от этого отчасти страдают). Второй — пурпурный; уровень выживания рода как целого. На этом уровне в основном живут героиня с ее жертвенными усилиями во имя оставшейся на родине семьи, а также цыгане с их бесчисленными младенцами и родовой сплоченностью против всего остального мира. Третий мем — красный; уровень агрессивного индивидуального самоутверждения: кто сильнее, тот и прав. Так вполне безуспешно пытается существовать Пауль, так ведет себя, когда представляется случай, его отчим Миха. Далее следует синий мем — уровень неукоснительного следования узаконенному порядку, правилам и инструкциям. Представители этого мема — малоприятные, фальшивые чиновники, которые учат гастарбайтеров, как правильно мыть унитаз и беседовать с потенциальными работодателями. Дальше идет оранжевый — уровень безоглядного самоутверждения “я”, но уже не за счет физической силы и нахрапа, а за счет интеллектуальных, творческих и прочих способностей; мем успешных бизнесменов, звезд шоу-бизнеса и коммерческого искусства. Таких персонажей в данной картине нет. И наконец — зеленый мем, где царствуют политкорректность, гуманизм, мультикультурализм и прочие интеллигентские заморочки. Представитель зеленого в данном проекте — сам режиссер.
Взаимоотношения между людьми разных мемов сильно осложняются тем, что “нижние” “верхних” вообще не понимают. А “верхние” “нижних” — презирают и отчасти побаиваются (так в картине герои- австрийцы презирают и боятся цыган). При этом у каждого человека в душе есть все нижние мемы, часто пребывающие в ущербном и затюканном виде (к примеру, “пурпурный” в душе Пауля существует лишь как тоска по теплой, родственной близости, которой он фатально лишен).
И движение по спирали мемов возможно с равной вероятностью и вниз, и вверх.
Мемы Грейвза хорошо описывают не только индивидуальные свойства людей, но и свойства целых сообществ. Например, восток Европы, каким мы его видим в “Импорте-Экспорте”, по этой классификации — “пурпурно-красный”, с остатками рухнувшего, полураспавшегося “синего”. Порядка нет, люди выживают как могут, но не в одиночку, а семейными сообществами и кланами. Запад же у Зайдля — “синий” с “красной” подкладкой. С виду все вежливые, порядочные, законопослушные буржуа, а в душе только и мечтают кого- нибудь раком поставить, унизить и пнуть. Сам же режиссер взирает на все это с высокой “зеленой” башни, откуда “синяя” упорядоченность австрийского общества видится ему фальшивой витриной, а варварская “пурпурная” родственность отчасти идеализируется (как в случае с героиней), отчасти искренне ужасает (цыгане). Однако вовсе не эта интеллигентская ограниченность зрения вызывает в его душе переживание утратившего границы восточно-западного европейского мира как ада. Отчаяние Зайдля питается тем, что и на Востоке, и на Западе он созерцает социум в состоянии скольжения вниз. Запад неуклонно сползает в его картинах от “синего” к “красному”, а жизненная среда Востока, какой она предстает в кадре, явно несет на себе следы отчаянного крушения с “синего” — через “красный” — на “пурпурный” уровень. Вектор движения очевиден. И простое смешение этих двух по-разному несчастных и проблемных миров, как видится режиссеру, не приведет ни к чему хорошему. Судя по его высказываниям, Зайдль питает иллюзию: если каждый социум будет развиваться на своей собственной почве, искомая гармония наступит быстрее. Но это — иллюзия.
Вся проблема в том, что “точка роста”, то место, где должны быть даны ответы на вызовы хаотически смешавшегося, усложнившегося, не понимающего себя глобального мира, находится не на несчастном Востоке и не на ханжеском Западе. Она там — на “зеленой” башне, где пребывает в этот момент сам Зайдль. Он стоит и в отчаянии наблюдает, как мир охотно сползает вниз; он не видит силы, которая заставляла бы человечество двигаться вверх, — “синих” бюргеров превращала бы не в “красных” насильников, а делала бы, к примеру, “зелеными” гуманистами. В отчаянии он называет этот мир “адом”, не отдавая себе отчета, что энергии, силы, “влекущей ввысь”, недостает в нем самом.
Что это за сила? Самая большая загадка в теории Грейвза: что заставляет социум двигаться вверх по спирали мемов? С отдельным человеком более или менее понятно: в тот или иной мем его помещают воспитание, среда, условия жизни, в редких случаях — личностный рост: к примеру, “оранжевый” Билл Гейтс, наскучив бизнесом, решает заняться “зеленой” благотворительностью… А общество? Человечество в целом?
Если вглядеться в туман истории, то можно увидеть, что всякому переходу цивилизации в новое качество способствуют: а) усложнение условий и б) усилия отдельных личностей-харизматиков. Великие вожди и шаманы, легендарные Завоеватели, великие Законодатели, Предприниматели и Гуманисты, — все они по-разному были инструментами единого Духа — Духа жизни, развертывания и роста. Не наблюдая действия этого Духа в современной реальности, Зайдль с полным правом интуитивно трактует ее как ад; ведь мир без Духа Божия, то есть без Бога, — собственно и есть ад. Вопрос: к кому взывать, от кого ждать спасения? Развивающаяся история человечества показывает, что трансформацию обеспечивают всякий раз люди верхнего мема. То есть задача перевода мира в новое качество стоит сегодня перед “зелеными”,
