сидели там — пришел человек, положил цветы и стал расспрашивать, как оттуда попасть на дачу Чуковского. А. И. объяснял со знанием дела. Тот сказал: “Там, говорят, живет Солженицын?” — “Вздор! — закричал А. И. — Бабьи сплетни!”-— “Гражданин, вы просто не в курсе”.
26 сентября 1970, суббота. Внезапно позвонил А. И. — как-то днем — и внезапно явился. Он в понятной тревоге: надвигается премия. Во всех случаях это момент серьезный: дадут — серьезно (пустят ли туда, пустят ли обратно), не дадут — как это скажется на здешнем обращении с ним… А у него на руках 35 листов неоконченного романа — где-то заело, он не поспевает к назначенному им самим сроку.
Перечитывает “Войну и мир” и, к собственному удивлению, недоволен. Говорит, что описания сражений неверны, а люди — схематичны. (“Кутузов только для того, чтобы показать, что не следует вмешиваться — и больше в нем нет ничего. Самая мысль неверна: полководческий гений несомненно существует”.)
Со мной был ласков, даже нежен — по-видимому, из-за моей болезни и из-за надвигающейся слепоты. Расспрашивал. Потом сказал, что прочел 30 страниц “Спуска” и что это гораздо лучше “Софьи Петровны”: “написано плотнее и своеобразнее”. Похвала мастера всегда приятна, но я не обрадовалась — что ж говорить-то по 30 страницам! И зачем мне это. Я не претендую, чтобы он мои вещи читал. Я понимаю — ему совсем не до них.
8 октября 70, четверг. А. И. получил Нобелевскую премию.
Знаю, что и эта радость завтра обернется горем, но сегодня — праздную.
Я была на даче. Телефонный звонок. Голос Р. Д. [Орловой]. Я обрадовалась всеми силами, какие только еще остались во мне.
Только что положила трубку — опять звонок:
— Попросите, пожалуйста, Солженицына.
— Его нет здесь…
— Это дача Чуковского?
— Да.
— А нам сказали, что он живет здесь… Это говорят из посольства.
— Это ошибка.
— А где же он?
— Я могу дать вам рязанский адрес. — Продиктовала.
Звонок. Звонит А. И. Я его наскоро поздравила, сказала, что рада его голосу, потому что хотела послать телеграмму.
— Не надо телеграмм, — сказал он властно. — Не надо. Я не хочу перегружать папки. Столько звонков сегодня было, я еле успевал бегать туда и обратно. Узнал я от NN. Она позвонила первая. Вот что я решил: буду работать не отрываясь.
Великий человек.
[Половина страницы отрезана. — Е. Ч .]
10 октября, суббота, 70. Звонил А. И. Впервые измученный, а не столь бодрый, победительный голос. Между прочим спросил — читала ли я заметку о нем и о премии в “Известиях”.
К вечеру мне ее добыли, я ее прочла44.
Ложь с начала и до конца.
Будто народ одобрил исключение. Да народ и не знает ничего, а если и знает, то из этого же страшного источника. Будто писатели одобрили. Какие это? Грибачев? И о протестах — ни слова.
Сразу заныло сердце — отвечать. Но мне нельзя, неприлично, потому что он похвалил
