3
Васильовские: худющая мама и три рыжие девочки сидят на ступеньках и ждут, когда умрет старая тетка.
Когда она умрет, ее хата достанется им, а пока им жить негде. Сейчас они вчетвером живут в старенькой летней кухне. Рыжие девочки ждут с огромным нетерпением, когда же наконец смогут перебраться в роскошные, покрытые мохом и цвелью, как и сама тетка, хоромы и будут прыгать на затхлых, но вышитых подушках, а спать — на перинах, набитых куриными перьями.
Первыми словами самой младшей было:
— Тетенька, а когда вы умрете?
На что тетенька ответила:
— Умру, доченька.
Девочки по очереди носят в дом для старухи еду и питье. Они тихонько заходят в комнату, встают возле кровати и какое-то время молчат — в надежде, что тетка уже не отзовется. Она живет целое столетие.
Васильовская-старшая каждый день ездит на поезде на работу в Коломыю. Она служит вахтершей в Историческом музее. Когда работники музея не выходят на работу, а такое случается почти всегда, Васильовская закрывается внутри и никого не впускает. Редкие посетители — любители старины или подвыпившие польские туристы — тарабанят в дверь, просят впустить (ведь сегодня не выходной и музей должен быть открыт), а Васильовская выглядывает в маленькое оконце, как испуганное привидение, как музейный экспонат XVI столетия, и отрицательно качает головой, — мол, сегодня История недоступна, у нее депрессия, а я всего лишь Васильовская, у которой трое рыжих дочек и бессмертная тетка.
Маленькие Васильовские ходят вечно голодные, в разноцветных ярких платьицах, подаренных им жителями села, с бантиками в волосах, но без трусов. Из носа у них постоянно течет, и девочки смачно слизывают свои сопли. Ноги по колено в грязи.
Васильовские такие рыжие и веснушки на их лицах такие яркие, что иногда они напоминают мне большой цветок подсолнуха, в котором спрятался замурзанный чертенок.
4
Когда корова заболела, баба стала ее выводить каждую ночь на прогулку.
Ласька начала доиться молоком с кровью и тоскливо мычать.
Я сижу у ворот и высматриваю родительский автомобиль, баба водит корову кругами по двору.
— Доча, ты не сиди там, — говорит мне баба, — уже поздно. Видать, они ноне не приедут.
— Они могут приехать и поздно ночью. Им не страшно на машине.
— А может, у них срочная работа, — продолжает размышлять вслух баба.
— Тяжко, ох тяжко — добавляет от себя Ласька, — кровь в молоко пошла.
Я очень жду маму и в то же время боюсь ее. Представляю, как она прижмет мою голову к груди, а потом вдруг отпрянет:
— Таня! У тебя вши в волосах!
Я притворюсь удивленной:
— Что ты говоришь? Какие вши?
— Они скачут по твоей голове, как кони! Как ты довела себя до такого?!
— Мама, у меня нет вшей!
— А это что?! — Она вытаскивает из моих волос большую толстую вошку. — Ты что, вообще не расчесываешь волосы?! Не моешь голову?
Ну как их могло расплодиться так много?!
