вокзале.
Он попробовал обойти дедка, но тот сделал шаг вбок и перекрыл ему дорогу.
— Ходите тут, уроды, — отчетливо сказал дедок. — Покою от вас нет.
— Извините, — сказал он, поскольку не намерен был ввязываться в ссору.
— На себя посмотри, мудила, — весело сказал дед. — Думаешь, тама що? Яма, чорна яма. Вот тебе, ага?
— Пройти дайте, — сказал он сквозь зубы. За спиной у дедка он увидел Инну, она поднималась от реки, и ему не хотелось, чтобы дед ее пугал.
— От тебя дохлятиной несет, — не отставал дед.
— Это потому что я на чердаке ночевал у Катерины, — сказал он нагло.?— У нее одеяло воняет.
Он понял, что ему надоело бояться ненароком кого-нибудь задеть. Напротив, где-то под ложечкой вызрел ком черной злости, и он отчаянно удерживал себя, чтобы не завести для удара сжатую в кулак руку.
— Вали отсюдова, дед, пока в рыло не дал, — сказал он, брезгливо ударяя раскрытой ладонью старика в плечо. Тот вдруг как-то сразу съежился, посторонился и пропал.
Он не оборачиваясь шагнул вперед.
Инна шла навстречу, в ситцевом своем халатике, волосы у нее были мокрые, а через плечо перекинуто полотенце.
— Как вода? — спросил он вместо приветствия.
— Холодная, — сказала она.
— Выспались?
Она молча пожала плечами.
— Оказывается, — сказал он, — под утро местные мужики наваляли огненному змею.
— А... — сказала Инна. — Я слышала какой-то шум, но выглядывать не стала. Побоялась.
— Видели? Тут, оказывается, есть дорога. Может, нам и не надо было вовсе тащиться через лес? Мы могли совершенно спокойно проехать по этой дороге.
— Наверное, могли, — безразлично сказала Инна.
Отсюда Малая Глуша казалась декорацией для фильма с очень большой долей неправды, что-то вроде “Свадьбы в Малиновке” или “Вия”. Скорее “Вия”. Низкие беленые хатки (он знал, что в белила, бывает, подсыпают синьку, чтобы белизна была яркой и отливала голубизной), соломенные крыши, игрушечные окошки, кринки на плетнях и подсолнухи за плетнями…
— Или пойти, например, вдоль линии… Заблудиться невозможно, иди себе и иди. Вообще, не такая уж она и Глуша, тут холодильники в домах, телевизоры. Где-то же они их берут, значит, ездят в город или в те же Бугры…
— Слушайте, — сказала Инна, — что вы ко мне пристали?
— Я вовсе…
— Каждый сам за себя, ясно? Здесь все по отдельности, плату с каждого берут отдельно. Даже если семья…
— Что — если семья?
— Все равно с каждого берут отдельно. Здесь не бывает вместе, ясно вам?
— Откуда вы все это знаете? Я, например, не знаю ничего такого.
