они подтверждают особым наречьем,
что там, в отдалённых местах,
зарождается новое царство. А здесь, в ограниченном мире,
больше галлюцинаций и домыслов. Сюда надвигается ветер,
опьяняющий пасмурный ветер под небом приморским,
в Москве невозможным, но приходящим сюда
накануне больших изменений.
Галлюцинации носятся, и порою они
более плотны, чем кажется нам.
Что нам до их лупоглазых явлений,
не стоящих даже прохода в метро.
Память плачет как мать;
понятие памяти можно считать материнским.
Но переломленный луч света падает на зрачок,
в нём вызывая некое столпотворенье
имён и фамилий, поди ж ты…
За голубыми горами, под голубиною книгой,
в доме блаженном, что сокрыт горами и хворостом, —
всё населенье земли.
И не оттуда ли то чёрно-жёлтое племя с флагом нелепым,
юродство без смысла,
жажда отдельности и распадение в прах,
чтобы ветер гражданской войны
разделил чёрно-жёлтых и белых, и после, на вечные веки,
до скончания мира шла война эта в нашей с тобою крови,
шло всё это казачество, это махновство,
и пугачёвщина продолжалась,
как ни души. Ею Россия живёт, и пока пугачёвщина есть,
будет слышен стук молота, взятого Ноем, чтобы построить ковчег.
Не важно, что мир утопает во зле. Солоны воды,
горьки они, как воды рожени2цы.
Важно, что там, в глубине существа,
так похожего видом на нас, но присного Богу,
