вторичны. «Стальные солдаты» — роман о личной жизни Сталина, а конкретнее — о любовной связи вождя народов с подавальщицей и сестрой-хозяйкой Валей Истриной. Чувствуется, что отношения стареющего мужчины с молодой женщиной для автора интереснее, важнее и, главное, понятнее государственной политики и военной стратегии. Имя Валя и сам образ полной, широкобедрой женщины для Никонова важен. Валя, кажется, второе, после Лиды, любимое имя Никонова. Возлюбленный Вали выглядел бы органично и естественно, не будь он Сталиным.
Но, увы, героем избран Сталин, который у Никонова, подобно Петру III, потихоньку играет в солдатиков, выплескивает часть вина под кресло — «домовому!», — ощупывает прелести Вали Истриной, ругает ее за то, что вместо рейтузов надела трусы.
Что случилось с Николаем Никоновым? Как мог неглупый человек и талантливый писатель создать такой «шедевр»? Все просто — он взялся не за свое дело. Никонов всегда брал материал «из жизни», он умел писать о том, что видел, слышал, запомнил.
Книга о Сталине потребовала от писателя совершенно иных качеств. Труд хорошего, добросовестного исторического романиста сродни труду настоящего историка-исследователя. Но этот вид работы был Никонову почти не знаком. Изучать, анализировать, извлекать и перепроверять информацию из мертвых письменных источников он не умел. В конце сороковых у него была возможность поступить в Уральский госуниверситет, получить основательное гуманитарное образование. Но Никонов выбрал истфак пединститута, который меньше отвлекал его от любимых занятий — рисования, чтения художественной литературы, походов в лес.
Его живая творческая натураоказалась совершенно несовместима с истматом, диаматом и другими партийными дисциплинами, которые господствовали тогда на истфаке провинциального вуза. Никонов искренне не понимал, зачем так долго учиться истории, а потому окончил институт досрочно, за три года.
Автор «Стальных солдат» работал добросовестно, читал много, но создать единую сколько-нибудь непротиворечивую картину исторического процесса не мог. Время разоблачений изменило взгляд Никонова на советскую эпоху, но советским человеком он остался навсегда. Новые, полученные из газет и журналов, знания противоречили его собственным воспоминаниям, детским впечатлениям. Примирить их он не сумел. Помимо многочисленных повторов и ошибок, бросается в глаза странное противоречие: коммунизм, коммунистов, компартию Никонов ругает беспощадно, называет их « мелкими дьяволами», «хапугами и душегубами», но, через несколько страниц, вдруг вспоминает о сытой, благополучной жизни в довоенном Свердловске и даже поругивает противников советской власти: вот, мол, икра дешевая была на каждом шагу и крабы, и шпроты, и пивоварни для рабочего люда.
Том 7. «Весталка». Роман
«Весталка» (1986) — первый роман Никонова. Пришел успех, шумный, даже несколько скандальный. Номера «Урала» с этим романом передавали из рук в руки. Судьба женщины, обреченной войной на безбрачие, была советским читателям близка, понятна. Героине романа сочувствовали, сопереживали. Впрочем, мнения разделились. Одни читатели благодарили автора, другие негодовали. Писали даже в ЦК КПСС, требовали исключить Никонова из Союза писателей, а «Весталку» сжечь. Но цензура роман пропустила, а критика встретила его благожелательно. Книгу издали в Свердловске и в Москве приличными тиражами.
Своих постоянных читателей Никонов удивил: роман о войне, написанный от лица женщины-медсестры. Достаточно необычно для советской военной прозы той поры, но для Никонова закономерно. Женщина, ее природная сущность все более интересовали писателя. «Для меня, очевидца той войны, — писал Никонов, — даже начальный зрительный образ совмещался с плакатами, где была изображена женщина:„РОДИНА- МАТЬ ЗОВЕТ”!»
Сверхзадача «Весталки» сводилась к важной, хотя и не оригинальной мысли: война противна женской природе. Война ассоциировалась у Никонова со словом «вой», «не вой снаряда <…> а тотбезумный и потрясающий крик женщины <…> получившей похоронную…»
Проза для своего времени достаточно жесткая. Никонова упрекали: слишком много «негатива»! Чего стоит честное до натурализма описание челюстно-лицевого отделения госпиталя, где изуродованные солдаты просили: «Убейте! Убейте! Не сообщайте родным». Здесь, «среди бесконечной оглушающей боли», Лида еще до фронта получает первое представление о войне.
Тыловой город с его нищетой, карточками, голодом, расцветом черного рынка, «тыловыми крысами» (кладовщиками, интендантами, завбазами), сменяется фронтом. Пафоса нет вовсе. Даже День Победы героиня — медсестра, которой Никонов дал свое любимое имя Лида, встречает в госпитале, тяжелораненая и обойденная наградами.
Никонов с гордостью рассказывал, что в его романе нет выдуманных подробностей. Жизнь тылового Свердловска он хорошо помнил, а для военных эпизодов использовал воспоминания медсестер- фронтовичек.
Из многочисленных женских военных профессий Никонов не случайно выбрал эту. Медсестра — из любимейших женских образов Никонова (от ранней повести «В больнице» до «Стальных солдат»).
Я не считаю «Весталку» творческой удачей Никонова. Роман неровный. Небольшой по объему пролог написан рукой мастера. Начало восьмидесятых. Новый микрорайон большого города. Осень. «Цвенькали, перелетали синицы-новоселки <…> шатун-ветер бродил вдоль бетонных стен, путался в балконах и лоджиях <…> блажило чье-то радио — назойливое зло коллективного бытия». Точно, зримо, выразительно, вплоть до бездомного кота на автобусной остановке: кот был стар, бит, дран, несчастен, если бы не его взгляд «по-котовому дерзкий, выдающий решительную, опасливую и непреклонную натуру». Здесь же, в прологе, появляются три персонажа. Три психологических портрета, в которых угадываются
