опустевшие карманы заново набивал семенами. Намерзнувшись на горе, дождавшись, когда потемнение пасмурного, в серых разводах неба над головой станет очевидным, бодро топал домой. От энергичной ходьбы старик быстро согревался, удивлялся про себя: чего это он там, наверху, так мучился? Тепло же в городе...
Кленовые семена для посадки, остающиеся, несмотря на сырость, твердыми на дереве, старик набирал теперь с вечера. Сам удивлялся, насколько бодрым чувствует себя, возвращаясь со склона. Каждый раз, идя уже по городу, всерьез жалел, что темнеет так рано: сажать бы теперь и сажать... Небо над головой еще синело последними сумерками, на улицах зажигались фонари. Построенные еще в начале семидесятых заводские микрорайоны назывались здесь казенно-одинаково: первый жилучасток, второй жилучасток. Заселяясь в новые квартиры, люди, как могли, облагораживали место, где собирались жить, сажали под окнами деревья, накопав саженцев в лесополосе на горе. Можно было, проходя квартал за кварталом, наугад заворачивать в проулок между домами: там обязательно находился раскидистый клен, точно ива гнущий к земле свои усыпанные гроздьями семян-крылаток ветви. Старик снимал и засовывал в рюкзак семена до тех пор, пока от холода не коченели кисти рук. Тогда он зубами затягивал неподатливую, мокрую веревку на клапане, кое-как забрасывал рюкзак на плечи, спешно шагал дальше. Оттаивающие на ходу руки приятно жгло, словно кто их смазал скипидаром. Согревшись, старик снова заворачивал к кленам. Он возвращался домой, когда было уже совсем темно.
— Что-то ты задержался в этом году, дед, — сказала как-то, встретив в прихожей, дочь. — Мамки нет, сад никак не перекопаешь...
Старик едва успел задвинуть мокрый, плотно набитый рюкзак в угол прихожей, глуховато кашлянул, кряхтя стал стягивать мокрые, по дороге вымытые в луже сапоги. “Водки дома нет!” — догадался он. Зарплата ожидалась лишь через несколько дней. Наверное, дочь, придя с работы, допила только то, что оставалось со вчерашнего дня, поэтому была в более-менее ясном уме и хорошем настроении.
— Затемно идешь, наверное, по склону, — добродушно продолжала она. — Не страшно?..
И вдруг заметила воткнувшуюся в ткань рюкзака кленовую крылатку.
— Так, а это что?..
— Ничего! — сердито буркнул старик, набрасывая сверху на рюкзак старую тряпку.
— Так ты опять лес сажаешь! — догадалась дочь. — Ах ты старый дурень...
Уперев плечо в выступающий угол стены, она с ядовитой усмешкой наблюдала, как старик, отводя глаза, прячет в угол садовую лопату с прилипшей былинкой зеленой травы.
— Так! Ты это здесь не ставь! — запальчиво крикнула она. — А то я ночью наткнусь...
— Два месяца не натыкалась! — в тон ей отозвался старик. — Глаза не заливай до одурения...
— Да что ты! Не заливай... А ты мусор всякий не таскай в дом!
Как-то, уже одетый, чтобы идти на гору, старик завтракал, когда дочь присела рядом за кухонный стол.
— Дед! Ты лес свой где сажаешь-то? — спросила добродушно.
Озадаченный, нет ли какого подвоха, старик помедлил. Дожевал и проглотил кусок бутерброда с подчерствевшим уже вчерашним хлебом, прихлебнул чай.
— Ну, там... — ответил наконец. — Где наша дача...
—?Вот! — сказала дочь торжествующе. — Вчера по радио выступали работники лесного хозяйства. Говорят, Алтынная гора полностью озеленена. А ты туда ходишь...
Старик, забыв про завтрак, тяжело, исподлобья рассматривал дочь.
— И что? — спросил коротко, сердито.
— Что! — усмехнулась дочь, вставая. — Дурью маяться кончай, вот что!
“Полностью озеленена! — с досадой думал старик, взбираясь на склон.?— Кто так решает, наверное, не ходит здесь пешком по жаре...”
Как-то вечером, снимая куртку и брюки, старик удивился: где это он так перепачкался в мелу? Потом вспомнил: он же сажал сегодня лес на выступающем, точно мыс, участке склона, под которым проложен ныне заброшенный газопровод. День выдался без дождя, даже голубые просветы проступали на фоне белесо-серых облаков, однако старик не удержался, несколько раз поскользнулся на подсыхавшей уже тропинке. Глина на этом склоне была особенной: серовато-зеленая или желтая, пока лежала мокрой, высохнув, она становилась точно алебастр. В Рокотовке, да и в дачном поселке многие старые дома стояли
