Напившись горячего чаю и наевшись яблок, старик разомлел. Слегка пригревал продолжавший ароматно чадить костерок. Старик задумчиво поглядывал в сторону пустыря, видимого сквозь прозрачное переплетение ветвей: работы там, если не засаживать помойку у дороги, оставалось на пару дней. Тогда, если погода продержится, можно переходить на другое место. Голого пустого пространства на Алтынной горе было сколько угодно: тянулись вдоль всего города изрезанные овражками и ущельицами крутые склоны. Собственно, до календарной зимы еще далеко. На памяти старика был год, когда снег лег только в начале декабря. Перед этим, правда, ударили морозы, земля стала колом. Старик тогда тоже ходил от скуки проведать сад, смело ступал по черным придорожным лужам, промерзшим до дна и крепким, как камень. Поглядывая на серое, в белесых прожилках пасмурное небо, старик думал, что природа тоже должна понимать: он доброе дело делает. Поэтому легко может с началом зимы оттянуть, весной хорошие дожди послать, чтобы семена проросли и укоренились.
Вновь заморосил мелкий дождик, когда старик вышел-таки сажать лес. Вязаная шапочка тепло прикрывала голову от сыплющейся сверху водяной пыли. Старик окончательно согрелся, надев перчатку на правую, держащую лопату руку. Левая, которой из кармана доставались семена, по-прежнему не защищенная от холода, теперь тоже не мерзла.
Обсадив кленовником два широких кратера, в которых чернел искореженный металлический мусор, старик заприметил впереди ровную полянку, зеленевшую травой, словно ухоженный газон. Пробрался на нее, мимоходом споткнувшись о предательски торчащие в высокой, но мертвой траве концы стальной арматуры. Полянка, мокрая от сыплющего дождя, несколько возвышалась к своей середине, отмеченной торчащим квадратным столбиком, который старик поначалу принял за обрубок старой опоры линии электропередач. Однако верхушка его не была изрублена. Судя по выщербленным от ветра и облупившимся бокам, столбик торчал на пустыре уже давно.
Обойдя столбик, старик заметил на нем черную, матово отсвечивающую табличку, на которой ясно проступали буквы: “Комитет по геодезии и картографии СССР. Геодезический столб”. Шрифт надписи был старый, “сталинский”, с остро торчащими кончиками букв С — в точности как на монетах до 1961 года. Наклонившись, старик разглядел на табличке и цифры: 1956 год. Геодезический столб был установлен больше сорока лет назад. Мокрый осенний ветер, налетая, шевелил мертвые стебли травы, внизу под горой синел в неясной дымке город. Старик подумал: а может, не надо здесь лес сажать? Вырастет — спрячет столб так, что не найдешь. Машинально приоперся на лопату, которая тут же легко, точно в песок, вошла в зеленеющий дерн. Старик не удержался, копнул, бросил семена. Потом еще и еще. Решил, что не понравится геодезистам его лес — вырубят. Уничтожить дерево куда проще, чем его посадить.
Мелкий, уныло сыпавший с обеда дождик на минуточку прекратился. Старик остановился, удивляясь, отчего это все вокруг заблистало, в зеленой изумрудной траве точно зажглись алмазы. Почувствовал, как необыкновенно потеплело у него на душе. Задрав голову, он до тех пор смотрел на ослепительно зажегшуюся щель в облаках, что красные, желтые и зеленые солнечные зайчики запрыгали в глазах. Как-то сразу стало смеркаться, когда солнце опять скрылось. Перестав видеть землю, старик вздохнул, жалея зря пропадающее рабочее настроение. Поправил полупустой рюкзак, потопал в город.
В тот вечер, зачитавшись допоздна, старик, прежде чем лечь спать, подошел к окну. Серебрился над горой серпик молодого месяца, рядом, словно отколовшаяся от него крупинка, ярко сияла звезда. Прояснилось,?— понял он. Значит, завтра теплынь будет. От радости грудь старика стиснуло. Лес еще сажать и сажать...
Наутро две косые полосы света лежали у кровати на полу. Наскоро позавтракав, старик нацепил рюкзак, вынул из угла лопату. Оказавшись на улице, не сразу понял, что в природе не так. Солнце светило ярко, ни дуновения ветерка, но дышать было трудно, к лицу и рукам без перчаток словно приложили крупнозернистую наждачную бумагу. Только увидев на сухом, точно летом в жару, асфальте черную с белой каемкой лужу, промерзшую намертво, до дна, старик понял: ударил мороз — не меньше десяти градусов, судя по тому, какие холодные, колкие мурашки бежали по спине и плечам. Но настроившемуся на посадку леса старику не хотелось возвращаться домой. “Заберусь на гору, — решил он. — Там будет видно...”
На горе остренький морозный ветерок так и пронизывал. Старик ежился, руки прямо в перчатках прятал в карманы, поднимал короткий воротник плохонькой куртки, чтобы не сквозило за шиворот. Подступив к оставленному вчера месту посадки, ткнул было лопатой в искрившуюся льдинками траву: железо звякнуло, словно попало по камню. У старика ком подкатил к горлу: что ж, кончились посадки?.. Болтался за плечами с вечера плотно набитый кленовыми семенами рюкзак. С досады старик ковырнул лопатой желтевший на траве булыжник, потом другой, носком сапога наподдал третий. Почему-то вспомнил стройплощадку, зеленевшую из груды кирпичных обломков кленовую поросль — и его осенила идея. Отодрав от травы еще несколько камней, старик придавил ими вынутую из кармана горсть семян. Выпрямившись, глянул на свою работу: пожалуй, так тоже можно... Он даже немного согрелся, бегая и перенося по пустырю камни, только по-прежнему болезненно пощипывало от мороза щеки и плохо спрятанные под шапкой уши.
Погода сразу же с утра стала портиться. Потянула с запада белесая дымка, сгущаясь в мохрастые снеговые облака, часам к трем дня вокруг головы старика закружились крупные белые мухи. Остатки семян пришлось рассыпать по ямам: старик надеялся, что так хоть что-нибудь да взойдет. Он долго оглядывался, ища оставленную где-то лопату, наконец вспомнил, что прислонил ее к геодезическому столбу. Как будто потеплело?— ветер задул с другой стороны и не такой острый, снежинки, кружась, липли друг к другу. Пробираясь сквозь вьющуюся метель к спуску с горы, старик опешил, обнаружив в нескольких метрах от себя белый автомобильный гараж. Не сразу сообразил, что это ограждение вокруг газовых вентилей облепило снегом, превратило решетку в сплошную серебристо-белую стену. Старик спускался с горы, осторожно ступая по едва различимой под снегом тропинке. Оставляемые им следы тут же заметало, разглаживало без остатка буйствующим на открытом склоне ветром.
Снег шел весь вечер и всю ночь. Проснувшись наутро поздно, старик выглянул в окно и увидел под голубым небом сияющую зимнюю сказку. Сразу за снегопадом ударил мороз градусов пятнадцать. Измучившийся в сумерках при пасмурном небе город теперь словно к празднику вымыли и заново побелили.
В один из ослепительно сверкавших морозных зимних дней старик выбрался в баню. В тесной, крепко пахнущей дубовым листом парной клубился в солнечных лучах сырой и горячий пар. Старик, взобравшись по деревянным ступенькам, с наслаждением парился. В тесном моечном помещении, сев на
