В крематории бледно-сиреневый гроб перевязали розовой лентой, вроде конфетной коробки, и никелированная вагонетка укатила его за черную бархатную занавесочку.
Все это походило на детские механические горки в парке культуры. Или на манипуляции иллюзиониста.
Только цирковой оркестр играет другую музыку.
Одинокая
От всей любви у нее остался номер телефона в записной книжке да флакончик из-под подаренных духов.
Так после побывавшего в доме ребенка остаются конфетные бумажки на подоконнике.
Дао
На протянувшемся под неподвижным небом тракте Красноярск — Иркутск, за много километров от жилья, я видел из автобусного окна безногого бритоголового бурята на деревянной тележке с подшипниками вместо колес.
В моем детстве на таких передвигались послевоенные московские инвалиды. Как и те, он, казалось, состоял из одной телогрейки на смуглом теле.
Упираясь чурбаками в разбитый грузовиками бесконечный асфальт, не отвлекаясь ни на что вокруг, он катил себя под палящим солнцем в гору.
Неизвестно откуда и неизвестно куда.
Творчество
И ты просыпаешься с ощущением неведомой радости, запрятанной в наступающем дне.
Так в огромной заставленной рухлядью квартире пылится на антресолях коробка с елочными игрушками.
Бабушкино зеркало
С одной отломанной деревянной завитушкой сбоку.
Автор, поднимающий бровь разглядывая выступившую на носу красную жилку.
Он же подростком в белой наглаженной рубашке и радужном галстуке с крошечным узлом, подстригающий ножницами пушок, наметившийся над верхней губой.
Веснушчатая щека его матери, наматывающей очередной рыжеватый локон на скрученную бумажку глядя мимо зеркала в окно, где, видимо, как раз выпустил бордовые сережки тополь, а может быть пролетела птица.
Бледное лицо бабушки, машинально поправляющей воротничок блузки в ту ночь, когда дедушку увели и закрылись двери. На заднем плане пейзаж с кипарисом в золоченой рамке, покосившийся на стене во время обыска.
Дед, еще совсем молодой, с коричневой бородкой, в новеньком форменном железнодорожном сюртуке, на днях получивший место и отразившийся с маленьким белым букетом в руке в тот миг, когда сделал предложение бабушке. Ее спина в шелковом сером платье с перламутровой пуговкой у шеи.
Желтая стена дома, угол синего неба и тополь, промелькнувшие, когда зеркало сняли с телеги и вносили в дом.
Заскорузлая пятерня столяра с пальцами в засохшем клее, поглаживающая завитушки только что прилаженной рамы.
Бессмертие
