Б а х ы т К е н ж е е в. Обрезание пасынков. Вольный роман. М., «АСТ», 2009, 384 стр.
Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя —
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия.
Осип Мандельштам
1
Бог создавал мир пять дней. По окончании каждого дня Он оглядывал свое Творение и убеждался, что оно хорошо. Бог создавал этот мир как писатель пишет книгу. Из ничего. Из чистой мысли. Из Слова. Затем Ему понадобился читатель. Читатель, способный вслед за Богом увидеть, что Творение хорошо. Читатель, который назовет это Богово «хорошо» гармонией. Или счастьем. Но для того чтобы читатель смог увидеть и понять эту гармонию, его пришлось отделить от нее, обособить, создать перспективу. На шестой день Бог создал человека. О том, что Он остался доволен результатом своей работы, в Библии ничего не сказано.
2
Первоначально новая прозаическая книга Бахыта Кенжеева называлась «Из „Книги счастья”». По настоянию издательства автор сменил название. На наш взгляд, напрасно. В первую очередь жаль потерянный предлог. С одной стороны, существует некая общая для всех «Книга счастья», а текст книги является лишь отдельными выписками оттуда. А с другой стороны, предполагается «Книга счастья» как универсальный источник, из которого мы все выходим и от которого бесконечно отдаляемся, отпадаем. Отпадение, отделение является главной темой книги. Этому движению соответствует ее трехчастная композиция. Рай — первая часть. Грехопадение — вторая. Ад — третья.
Эту книгу трудно вписать в рамки какого-то определенного жанра. Эссеистика, детские воспоминания, даже детектив и фантастика — все это не то чтобы перемешано, а как бы расположилось слоями, словно разноцветные полоски в стакане с цветным желе. Желтый, красный, фиолетовый, снова желтый... Эта нарочитая разделенность, несвязанность отдельных кусков и целых частей текста производит поначалу несколько странное впечатление. Сам автор дал своему произведению подзаголовок «Вольный роман», видимо имея в виду прозу, отпущенную на волю, свободную от тесных жанровых рамок.
Только дочитав книгу до конца, понимаешь, что «вольность» эта — кажущаяся. Есть тут и довольно жесткий сюжет, связывающий разнородные куски между собой, и общая тема, и не сразу схватываемое повествовательное единство. Короче говоря, перед нами сюжетное повествование, охватывающее три поколения одной семьи. Так что, за неимением лучшего определения, мы в дальнейшем будем называть эту не совсем обычную книгу романом.
3
«Должно быть, когда бы не первородный грех, не проклятие Господне, вряд ли заслуженное потомками Каина, вся наша жизнь доставляла бы нам такую же бескорыстную радость, как в детстве…»
