— Чего ты хочешь, старуха?
Тусклый у него был голос, унылый. Заранее, наверное, убытки прикинул.
— Ну, ежели бы хотела я полюбоваться, как вы с сынком на базарной площади друг напротив друга на кольях елозите, то уж всяко бы не пришла к тебе. Но и про жалость да милость тоже врать не стану. Ты человек дела, ты меня поймешь. Есть у меня свой интерес, дабы никто и никогда не узнал о болтовне духа Ингрийи.
— Сколько хочешь? — выплеснулось из него заветное.
— Деньгами не возьму, — добавила я в голос строгости. — Натурой возьму. Долговые расписки жителей Огхойи. За этот и за прошлый годы.
— Да это же... — захлебнулся он, — это же безумные деньги!
— Предпочитаешь, чтобы те же безумные деньги я забрала звонкой монетой? Я назвала свою цену и от нее не отступлю. Если сегодня до полудня не получу от тебя расписок, до господина наместника доберутся интересные вести.
Он замолчал, что-то вновь прикидывая.
— А гарантии? Как знать, может, ты, и получив расписки, побежишь к Арибу?
Я смерила его взглядом:
— Не пытайся дурачка из себя строить. Сам суди. Во-первых, общая сумма по распискам куда как больше, чем обещанное государем вознаграждение за голову Тенгарая и его подельников. Во-вторых, мне вообще не нужна монета — с твоих должников я не деньгами взыщу... иными услугами, в колдовстве потребными. В-третьих, ежели ты казнен будешь, то и цена твоим распискам — пыль дорожная. Сам знаешь, по закону имущество государевых преступников изымается в казну, и долговые обязательства туда же. И вздумай я предъявить такую расписку к оплате, то как объясню, откуда она у меня? В лучшем случае наместник все себе заберет... Понял? Так что нет мне резона тебя губить, коли расписками обзаведусь.
Он вздохнул. Кажется, проняло.
— Да, вот еще что, — продолжила я. — Не пытайся меня надуть.?Не пытайся утаить кое-какие расписки. Обязательно поспрошаю духов,
не хитришь ли ты. И людей поспрошаю, кто тебе должен. Запиши себе на лысине: или мы честно играем, или не играем вообще.
Я рассмеялась сухим, дробным смешком — точно горошины по каменному полу рассыпали. Взмахнула рукой — и исчезла. Ошарашенный Гиуртизи мотал головой туда-сюда. На его глазах я точно в воздухе растворилась. “Ведьма!” — с ненавистью выдохнул он.
Трюк на самом деле простейший, хотя и ему сперва поучиться надо. Делаешь движение, так, чтобы повернулся человек — и в глаза ему солнце попало. Ну или луна, ежели по ночной поре. А ты быстро-быстро в тень?— и замрешь, дыхание задержишь. Вот и кажется ему, будто языком тебя слизнуло. Особенно если у него и так душа не на месте.
Я выждала, пока расстроенный Гиуртизи не скроется в узенькой калитке своего сада, потом еще для верности сосчитала до восьми дюжин — и мы с моим ящерком домой отправились. Хоть одну стражу до восхода поспать.
Удачно получилось, я даже и не думала, как гладко все пройдет. Видать, умнее он, Гиуртизи, чем мне раньше казалось. Не стал ругаться, не стал сторожевых рабов своих кликать. С ходу все понял, сообразил, что лучше расстаться с частью, чем со всем. А раз умный — значит, отомстит. Надо будет прикинуть, с какой же стороны это ему сподручнее... Только не сейчас. Завтра... То есть сегодня уже... Усталость меня выворачивает, как тряпку половую. Насколько ж легче настоящей ведьме... если такие, конечно, и впрямь водятся... А тут тебе не заклинания, не дух какой-нибудь Ингрийя...
Просто мозгами как следует пораскинуть и записи многолетние один к одному свести... О том, как Наузими спровадили из города, все и так знают, это можно было и не записывать. Что в шайке Тенгарая некто с именем Наузими разбойничает, мне в прошлом году рассказал заезжий купец, чудом от лихих молодцов спасшийся... товар потерял, конечно. Судя по описанию, наш Наузими, родной. Примета опять же — половинки мизинца на левой руке нет. В детстве не уследили, крыса отхватила... А что ростовщик кому- то узелки с деньгами пересылает, от одной из рабынь его известно, с ней еще рябой Преумиги спит, с улицы Медников. Не с обычными своими слугами Гиуртизи посылает, а старичка Мицлиу использует, должника своего. Старичок же сей у меня от зубной боли лечился. И обмолвился, что поскорее ему надо, что у него на закате с Иггирхаем встреча в кабаке. А зачем непьющему старику встречаться с молодым охальником и, кстати, ближайшим дружком Наузими? Вместе плети получали, за одно и то же дело... Что сынок папаше ценности на продажу передает, я и сама догадалась. Не побрякушки ведь ему нужны, а монета. Ювелиры же разбойному человеку не дадут настоящей цены. А тут — своя кровь, надежная...
О матушке государевой наложницы я от верной моей вдовы Балгуи слыхала, той на базаре
