“В XX веке была предпринята грандиозная попытка создания абсолютной республики, которая была бы действительно „общим, всенародным делом”
Александр Иличевский. “Последнее, что сдаст позицию, — красота”. Известный прозаик комментирует свой новый роман “Математик”. Беседовал Дмитрий Бавильский. — “Частный корреспондент”, 2011, 27 апреля <http://www.chaskor.ru>.
“Я не только верю в воскрешение мертвых, но и считаю, что нет никакого смысла в цивилизации, если она не поставит перед собой цель победить смерть. Смерть — это оплот нечистоты. Это сложно, почти невозможно сформулировать — метафизический смысл смерти. Отчасти удается как-то ухватить его в формулировке: смерть — это единственная сущность в мире, с которой нельзя смириться. Если смириться со смертью — рано или поздно рухнет все, начиная с этики. Последнее, что сдаст позицию, — красота”.
“К Монастырскому пока не привыкли”. Интервью с Борисом Гройсом. Беседовал Велемир Мойст. — “Газета.Ru”, 2011, 21 апреля <http://gazeta.ru>.
Говорит Борис Гройс: “А вообще хотел бы заметить, что процессы, происходящие в культуре, очень медленны. Со спортивными состязаниями они не имеют ничего общего, потому что в основе культурных процессов лежит феномен привыкания. Каждый раз, когда появляется что-то новое, незнакомое, — оно не то чтобы обязательно отвергается, но в любом случае требует привыкания. Вы думаете, кто-нибудь понял по- настоящему, что делал Пикассо? Число тех, кто понимал и понимает, не изменилось за все эти годы. Их, может, человек десять-пятнадцать. Но к Пикассо привыкли. И к Кабакову тоже привыкли. А к Монастырскому пока не привыкли”.
“Например, в XIX, да и в ХХ веке изобразительным искусством занимались почти исключительно специальные люди — художники, принадлежавшие к определенной касте. Если же отодвинуться немного назад, то вы увидите, что рисовали почти все. Карл Линней собственноручно иллюстрировал свои ученые трактаты — и рисовал не хуже Дюрера, хотя вроде бы не получал никакого специального образования в этой области. Живопись и рисунок были частью популярных медиа. Похоже, сейчас мы в некотором роде возвращаемся к XVIII столетию. Все фотографируют, снимают видео, работают на компьютере. Художники используют те же технологии, что и любители. Если искусство понимать как производство изображений, то оно действительно почти полностью растворяется в массовой художественной продукции. Но концептуализм сорокалетней давности уже сталкивался с этой проблемой и нашел выход в том, чтобы сделать искусство рефлексией по поводу продуцирования изображений. Надо построить над этим массивом второй уровень — это и будет уровень профессионального искусства”.
Алексей Колобродов. Место Гагарина. — “Общественное мнение”, Саратов, 2011, 27 апреля <http://www.om-saratov.ru>.
“Данилкин — первый из гагаринских биографов, кому удалось свести в адекватной пропорции Гагарина-космонавта, Гагарина-человека и Гагарина-бренд. Поместить в один аудиоряд „Поехали!”, „Опустела без тебя земля” и „Гагарин, я вас любила, о-о” (обошлось, пожалуй, лишь без Лаэртского, „Шел Гагарин по деревне…”). Соединить надпись „СССР” на шлемофоне с названием ночного клуба „Гагарин”. Передать аромат шестидесятых (не только советских) так, будто он достался ему запаянным в капсулу, а капсула была передана в эстафете. Советские же шестидесятые — с их человеческим лицом и ленинскими нормами, щенячьим желанием нравиться взрослым, утопизмом и прожектерством — в книге „Гагарин” — не фон, а почва — и в этом смысле Данилкин стилистически и концептуально наследует не только Проханову, но книжке Вайля и Гениса „Шестидесятые. Мир советского человека””.
“Биограф видит сложность своей задачи в оппонировании не столько советско-официозному образу Гагарина (импульс к созданию и поддержанию которого сначала выдохся, а потом потерял смысл), сколько его двойнику — альтернативному гагаринскому мифу. Порожденному отчасти либеральным диссидентством, отчасти народным ревизионизмом, а в основном — идеологией обывательского цинизма. Которая овладела массовым сознанием в 70-е и с тех пор мощно укрепилась и заматерела. Более того, Данилкин имеет смелость назвать именно эту, а не советскую версию гагаринской биографии основной, „общепринятой”...”
Константин Крылов. Русские: “Увольте нас от такой России!” — “Русский Обозреватель”, 2011, 8 апреля <http://www.rus-obr.ru>.
“Тогда человек садится и начинает писать заявление об уходе. „Прошу меня уволить по собственному желанию с такого-то числа”. Вот сейчас русский народ занят тем, что составляет коллективное заявление об уходе. „Увольте нас от России”. Вопрос только в том, какую дату поставить, — со второго десятилетия XXI века или позднее. Но это уже вопрос технический. Потому что человек, решивший уйти, уже смотрит на окружающее другими глазами. То, что его раньше волновало, больше не волнует. То, что раздражало, — не раздражает. Что вселяло надежды — кажется абсолютно неважным. Все, это уже
