Через полтора часа лейтенант приказал привести задержанного. Макс уже занял свое прежнее место.
— Ну как, — обратился Блейк к Роббинсу, едва тот успел сесть напротив, — собрал мозги в кучку?
На лице последнего промелькнуло что-то отдаленно похожее на улыбку.
— А трудную вы мне задали задачку, начальник. Другого бы кого на мое место.
— Другого, как видишь, нет.
Роббинс поежился.
— Я плохо разбираюсь в ваших законах, начальник. Вот если, к примеру, я б что-то и забрал из дома Крайтона, — он осторожно взглянул на Блейка, — по вашим словам выходит, сознайся я в этом, мне все равно будет хуже. Пришьете тогда убийство окончательно?
— А ты не убивал?
— Да сдохнуть мне на этом месте!
— Видишь, Джонни, выхода у тебя нет другого, как правду говорить. Будешь отнекиваться, пришьем тебе это дело обязательно! А скажешь правду, попробуем помочь. Если мы почувствуем, что ты не обманываешь, значит настоящий преступник на свободе, и мы должны его искать.
Роббинс набрал воздух в легкие и с шумом выдохнул.
— Влип я действительно… да трудно было удержаться! А какая мне пойдет статья, если я укажу, где припрятал ценности, а вы найдете настоящего убийцу?
— Получишь условно год-полтора, — ответил из-за спины Макс. — Вот здесь как раз адвокатам будет легко убедить суд, что ты действовал сгоряча. Тем более, что добровольно потом во всем сознался.
Роббинс недоверчиво посмотрел на лейтенанта.
— Он правду говорит?
— Правду. Срок у тебя был единственный, и очень давний. А в этом эпизоде ты действовал импульсивно и сам потом одумался.
— Видит бог, так оно и было!
— Ну вот и не тяни из себя душу, давай, рассказывай.
Лейтенант посмотрел на часы. Было без четверти три.
— Значит, тогда так. — Роббинс потер лоб под грязной челкой. — Стал я с месяц назад примечать, что Крайтон по ночам спускается в подвал, сплю-то я чутко… Один раз заметил это, другой. Ну и сделалось мне любопытно — чем он, значит, там занимается? Шутки с ним плохи, но все же я не удержался. Услышал в очередной раз его шаги, подождал немного, ну и тихо так пошел к лестнице в подвал. Внутрь, конечно, я заглядывать побоялся. Стою там у двери и слушаю. Звук, как будто бы, из другого от входа угла. И похоже очень, как работу какую-то делают. С металлом, или что-то вроде. Ну, я постоял немного и вернулся, а на следующую ночь — снова проверил. И точно, понял, в каком это именно месте он там возится. А через пару дней все прекратилось. Я подождал еще, и днем, когда Крайтона не было дома, спустился в подвал и все осмотрел. Ну точно! Не иначе, как он подпиливал вентиляционную решетку, тайник сооружал. — Роббинс снова потер лоб. — Я трогать его не стал. Кто его знает — с каким он секретом? Может там простая даже ниточка где-нибудь натянута, я дерну, а Крайтон потом все поймет. И тогда мне крышка!
— Что, крутой очень был твой приятель?
— Да уж, прощать ничего не любил… Ладно, прознал я про это дело и успокоился. А в голове, все же, оно засело. Ну и когда его кто-то прихлопнул…
— Кто это мог, по-твоему, сделать? Старые друзья? Мстили за что-нибудь?
Роббинс задумчиво покачал головой:
— Очень мне это самому удивительно. Дел у него было много разных, чего скрывать… только странно.
— Что именно странно?
— Хитрый он очень был человек. С детства такой. Всегда сам шел первым номером, организовывал, а на главный риск ставил других.
— Тогда почему тебе кажется странным, что кто-то из бывших не мог отомстить?
— Я же говорю — очень хитрый. С крупными людьми он не связывался, а в дело брал всякую мелюзгу, сявок. Где им, вонючкам, мстить.
— Ты говоришь, он начал сооружать этот тайник месяц назад?
— Около того. Или чуть больше.
— И что же тебе там досталось?
— Серьги, кольцо и пять тысяч долларов деньгами.
— Какие серьги? Какое кольцо?
— Хорошие.
— Что значит хорошие?
— Дорогие на вид. А так, не знаю. Это Крайтон любил ювелирные лавки брать, а не я. Он понимал.
— Ну хорошо, диктуй, куда ты их припрятал.
— Значит, записывайте, автоматическая камера хранения в аэропорту Канзас-Сити. Бокс сто тринадцать. Шифр: две пятерки, две четверки, единица, ноль. Там все лежит.
— Ладно, сейчас звякнем в тамошнее отделение.
— А со мной что будет?
— Пока посидишь. Только вот скажи, пожалуйста, почему ты полетел дальше на юг с пересадкой в Далласе? Мог ведь подождать полчаса и лететь прямым рейсом?
Опять что-то похожее на улыбку мелькнуло на его лице.
— Потому и не стал ждать, чтобы побыстрее смотаться из Канзас-Сити.
— Ну да, логично. Иди теперь, отдохни.
Они остались в кабинете вдвоем. Макс сразу взялся за телефонную трубку.
— Скажи им, чтобы как можно быстрее прислали по факсу подробное описание этих драгоценностей. А то курьерской службой мы получим их не раньше завтрашнего вечера.
Лейтенант откинулся на спинку кресла, но тут же снова вернулся в прежнее положение и, опустив локти на стол, забарабанил по нему пальцами.
Что-то складывалось… что-то складывалось… но не так, как он ожидал.
И пока помощник говорил по телефону с Канзас-Сити, лейтенант продолжал задумчиво отстукивать дробь.
— Как вы думаете, патрон, — Макс положил трубку и уселся напротив на место Роббинса, — врет он, что не убивал, или не врет?
— Черт его знает! Откуда у него, ты мне скажи, это дорогое итальянское оружие?
— Если драгоценности, что были в тайнике, действительно тянули на большую сумму, он мог не поскупиться.
— Правильно. Только в его рассказе была одна достоверная деталь.
— Какая?
— А та, что рискованно было осматривать тайник при живом Крайтоне. Ты бы стал смотреть на его месте?
Помощник сомнительно качнул головой.
— Ну вот, и ты бы не стал.
— Да что вы, патрон, меня все время ставите на место этой швали?! Они сперва делают, а потом уже думают. Там на роже это написано.
— Ничто так не обманывает, как человеческое лицо, Макс, поверь моему опыту. И рожи тоже бывают обманчивы. А если считать его кретином, то надо отказаться от нашей же собственной гипотезы — слишком тонкий получается для тупого парня сценарий убийства. Когда они обещали прислать нам факс с описанием драгоценностей?
— Сказали, что за час управятся.
— Хорошо. Уточни пока у соседей подробности по убийству этой пианистки Нордау. Тот ли это Генри
