болезнь, а может быть даже спровоцировала ее быстрое развитие. Вы со мной не согласны?
— Согласна.
— Так вот. Болезнь несомненно перешла в заключительную фазу. Болевые симптомы последних двух дней слишком очевидны. Он прекрасно держится, очень мужественно. Но нам уже нельзя тянуть, иначе то, ради чего он к нам прибыл… Вы меня слушаете, доктор?
— Да.
— Нам следовало бы уже сегодня начать фатальные инъекции.
Марша вздрогнула, как будто ее ударило током. Лучше бы действительно ударило.
— Значит, уже после первой инъекции…
— Ну да, вы же знаете.
Она знала. Всего нужно три. Но уже после первой человек становится тихим спокойным ребенком, навсегда теряет и боль, и свой собственный образ.
— Нет! То есть, да… Лучше начните завтра вечером.
— Вы полагаете, ближе ко сну? Пожалуй, вы правы, на ночь — это разумней. Вы очень думающий врач, позволю себе это заметить. Всегда интересно с вами общаться. У вас, несомненно, большое будущее, доктор.
Будущее? Его у нее просто нет…
Кэти всегда знала, что станет врачом. В детстве больше всего любила лечить кукол. И постоянно выдумывала им разные болезни.
Кукол был целый госпиталь. Но мучила одна и та же проблема: куклы выздоравливали, потому что надо было очень хорошо за ними ухаживать, и больных не хватало — нельзя же, чтобы они заболевали сразу снова, тогда какой она врач. Приходилось просить маму купить новую куклу, совсем, совсем дешевую. Ведь больных, всех одинаково жалко.
В старших классах Кэти подрабатывала уборщицей. И всегда в поликлинике или больнице. В этих местах свой особенный запах и волшебные двери кабинетов, где работали люди, владеющие тайной человека. И эта тайна одна для всех — и белых, и темных, как она. Великая тайна, к которой Кэти обязательно получит ключи.
Кэти часто думала, что она счастливая, потому что если делать все правильно, ее мечта обязательно сбудется. А делать правильно ведь очень просто — не ходить на эти глупые дискотеки и не торчать, как другие, на улице. Надо много работать, и это совсем нетрудно, если знаешь, зачем. Зачем и как: школа, училище для медицинских сестер, работа, пока она не поставит себя твердо на ноги, и снова учиться, чтобы стать полноценным врачом. И везде быть среди лучших. Среди самых лучших. Это ли — не счастье для человека?
В хосписе первые три месяца Кэти работала только с медикаментами, но знала, что будет работать потом и с пациентами тоже.
И это время пришло, она стала прикрепленной сестрой. Поднялась на очень ответственную, как говорил доктор Митчелл, ступень.
Те три месяца — до пациентов — были временем обучения.
Ее и еще двух сестричек все время готовили. Часто сам доктор Митчелл, почти магический для них человек.
Им объясняли, что прикрепленная сестра в хосписе совсем не то, что обычно. Она почти как жрец или священник, отправляющий человека из этой жизни в ту, никому не известную. Она несменяема. Ей доверена тайна ухода, потому что именно она должна сделать те последние инъекции, фатальные, как это называют на их языке. И пациент не знает, когда эти препараты попадут в такой же точно шприц, который раньше нес в себе лишь витамины и простые успокаивающие вещества.
Доктор Митчелл рассказал, что в свое время этого не знали и сами прикрепленные сестры. Эта неизвестность волновала и мучила их самих, поэтому психологи пришли в конце концов к выводу об опасности таких ситуаций.
Прикрепленная сестра — главный нерв всего хосписа, и к ним готовили только тех, кто заслужил подобное доверие. Готовили трех, а прошла только она одна.
Кэти провела уже одного пациента. Старого, очень больного человека, с которым она работала три недели. Работа — не просто очередные и заключительные, фатальные, процедуры. Прикрепленная сестра сама выбирает тон контакта с больным, и хотя не много с ним общается, тщательно его наблюдает, ежедневно обсуждая динамику состояния с врачом. А раз в два-три дня — с доктором Митчеллом. У этого человека было два профессорских диплома — психотерапевта и биохимика, и Кэти немного цепенела каждый раз, посещая его кабинет.
Теперь уже несколько дней, у нее второй пациент. Молодой совсем, тридцати четырех лет. Очень красивый. Мог бы играть в приключенческих фильмах хороших героев, а оказался здесь, с белокровием крайней степени. И такие необычные манеры… он два раза ее сильно рассмешил, хотя и в обычной жизни с ней это редко бывает. Господи, как несчастны должны быть его родители, если они есть, и как слаба еще мировая медицина.
Кэти обязательно сделает что-нибудь для таких как он! Обязательно сделает, только надо всю жизнь работать и учиться.
Странно, что этот человек при первой же их встрече угадал, что должность медсестры только промежуточный этап в ее жизни. Он даже сказал ей: «Это видно, что вы способны на большее». Такие приятные для нее слова. А потом спросил, почему она хочет стать именно врачом? «Потому что люди не должны мучиться», — ответила Кэти. «Вы думаете, что медицина может победить страдания?». — «Не страдания, а мучения. И обязательно победит». Ей показалось, что-то мелькнуло в его умных глазах.
Лейтенант с утра прежде всего заглянул в дежурную часть и сразу получил наиприятнейшее известие! Роббинса задержали прошлым вечером, прямо в аэропорту, на юге, за три тысячи миль отсюда. И отправили первым же рейсом назад. Самолет скоро прибудет. Дежурная машина уже пошла за ним в аэропорт.
Макс довольно потирал руки:
— Люблю я, патрон, когда вы допрашиваете всякую сволочь. Ей-богу! Я уже по этому делу соскучился.
— Погоди радоваться, присядь.
Блейк извлек из нагрудного кармана листок бумаги.
— Ты ведь, наверно, не просмотрел вчера список?
— Какой?
— Пациентов хосписа.
— Нет, честно говоря.
— Ну вот, а там всего семнадцать фамилий. И одна мне показалась очень знакомой.
— Какая?
Блейк ткнул пальцем в середину списка:
— Нордау. Генри Нордау. Ничего тебе не говорит?… Ну потрогай волосы, потрогай.
— Спасибо, патрон, теперь говорит. Убийство известной пианистки, месяца полтора назад? Поблизости от нас?
— Да, у наших соседей.
— Э… ну и что?
— Свяжись-ка с их полицейским управлением, справься о родственных связях.
— Ладно, все равно, пока этого Роббинса не привезли, делать нечего.
— И еще. Вот список торговых точек, куда в то утро завозил товары второй работник Крайтона. Узнай, действительно ли он там везде побывал?
Блейк на всякий случай позвонил шефу и спросил, не хочет ли тот лично присутствовать при допросе Роббинса.
«Нет, лейтенант. Начальство не должно в эти дела мешаться. Но потом, пожалуйста, доложите мне о результатах».