Он снова посмотрел в текст, а потом на нас:
— Главное здесь всего в двух строках. Вот: Каспер двадцать пять лет назад провел свой первый рейс вместе с погибшим Гарри Клайдом. В один и тот же день они были наняты на корабль.
Он вынул из стола другую папку, с делом Клайда, и, полистав ее, объявил:
— Плавали они вместе по крайней мере полгода. Я сейчас сравнил те и другие данные. И еще, — он посмотрел в бумаги, — судно было каботажное, перевозило грузы вдоль берега. Команда таких судов в те времена была очень небольшой, джентльмены, пять-шесть человек.
— Однако же Каспер мог просто не узнать изменившуюся за двадцать пять лет внешность своего бывшего товарища, — возразил я. — Ведь ему там, на берегу, не сообщили имя.
— Не исключено, вы правы, mon ami, — вяло поддержал меня Пэро. — А как называлось судно?
— «Камбала», мсье.
— Глупое название. Позвольте нам, лейтенант, самим осторожно поговорить со слугой об этом его далеком прошлом.
— Ради бога, мсье, и это меньше его насторожит, чем вопросы полиции.
— Я бы еще попросил вас, — Пэро встал, давая знать, что мы уходим, — дать нам в сопровождение полицейского, чтобы, опираясь на его авторитет, мы могли поговорить с официантом в том пабе, где мистер Уиттон коротал время, дожидаясь открытия магазина запасных частей в тот роковой день.
— У вас разве есть сомнения на его счет, мсье, мы ведь уже опрашивали официанта?
— Нет, но нелишне еще раз проверить.
Паб находился совсем недалеко от берега моря и того места, где мы в тот день расстались с Уиттоном.
Выделенный нам в помощь полицейский вызвал управляющего и, велев оказать нам всяческое содействие, попрощавшись, ушел. Почти сразу же перед нами предстал и пожилой официант, обслуживавший в тот день Мэтью Уиттона и знавший его в лицо прежде.
— Скажите, мой друг, — обратился к нему Пэро, одновременно вкладывая в руку официанта шиллинг, — в котором часу мистер Уиттон появился здесь у вас два дня назад?
— Примерно в четверть третьего, сэр.
— Вы так хорошо запомнили?
— Я как раз заступил на смену, сэр.
— Что он заказал?
— Бокал пива, а вскоре еще один.
— Попробуйте вспомнить поточнее, когда он заказал второй бокал?
— Очень скоро, — чуть подумав, ответил официант, — минут через десять. Да, сэр, минут через десять-двенадцать.
— А в промежутке между этими двумя заказами вы видели его за столиком?
— Может и видел, сэр, да сейчас не могу точно сказать. Зал очень большой, а нас в это время дня всего двое официантов. Бегаешь как угорелый. Он сидел там, у самой стены.
Мы посмотрели в направлении его руки в полутемную часть зала в противоположной стороне от входа.
— Что-нибудь еще вы успели заметить?
— Пожалуй, одну мелочь, сэр. У него, наверное, была слегка повреждена левая рука. Я заметил, когда он расплачивался, что она перевязана носовым платком.
— Может быть, перебинтована?
— Нет, сэр, перевязана клетчатым платком.
Пэро покивал головой и поблагодарил официанта. Мы направились к выходу, и хотя мой друг, как бывало в таких случаях, старался скрыть свое разочарование, оно отражалось на его лице.
— Нет худа без добра, — ободряюще сказал я ему. — В конце концов — чем уже круг подозреваемых, тем сильнее он сжимается вокруг настоящего преступника. Управиться меньше чем в пятнадцать минут Уиттон мог только на лошади, которой не было, или на моторной лодке, которая была бы услышана. И то при условии, что жертва должна была поджидать его на месте преступления. Иначе он бы не уложился и таким способом. Хотя, если не объявятся другие наследники, — размышляя вслух, продолжил я, — именно Мэтью становится единственным владельцем всего состояния, если Джеральд Холборн будет признан виновным. Конечно, титул и место в палате лордов он наследовать не сможет…
Тут я вдруг заметил, что Пэро смотрит на меня удивленными широко открытыми глазами.
— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил я. — Что с вами?
— Вы высказали сейчас замечательно интересную мысль, Дастингс, — он продолжал смотреть на меня все с тем же выражением, но, как мне показалось, к этому добавилось еще то умственное напряжение, которым Пэро всегда старался подстегнуть к работе свои любимые серые клеточки.
От столь непонятно высокой оценки моих рассуждений я растерялся и даже чуть заподозрил розыгрыш, но в тот же момент отогнал эту мысль. Теперь лицо моего друга имело крайне сосредоточенный вид. Закинув руки назад, он слегка наклонил голову и, глядя в землю перед собой, нервно покусывал верхнюю губу. Я знал эту его манеру, выдававшую исключительно интенсивную умственную работу.
Через полминуты он поднял голову и уже спокойно посмотрел на меня.
— Прекрасная подсказка, mon ami, не знаю, что бы я без вас делал. — Он грустно улыбнулся. — То есть, к сожалению знаю: я бы несомненно зашел в тупик.
— О господи, Пэро! — почти взвыл я. — У меня нет ни малейшего представления о том, что такого особенного я мог сказать. Ну объясните же, пожалуйста! Неужели вы поняли — кто преступник?
— Не торопите меня, mon ami, пока я ничего не могу сказать о преступниках. Просто своей прекрасной логикой вы дали мне в руки ключ, с помощью которого, образно выражаясь, возможно удастся открыть самую главную дверь в этом замке.
Мы сели в такси, чтобы вернуться домой. День, за всеми прошедшими событиями, незаметно приблизился к вечеру, хотя летнее солнце стояло еще над горизонтом.
Через несколько минут быстрой езды мы оставили за собой большую часть пути и впереди показался красивый коттедж доктора Бакли. Я разглядел у калитки тонкую фигурку Беты и Пэро тоже обратил на нее внимание.
— Нас, кажется, приглашали на чашку кофе, Дастингс. Может быть, сегодня и не самый подходящий день, но что-то очень хочется кофе. Остановите, пожалуйста, машину у того дома, мой друг, — обратился он к шоферу, протягивая ему деньги, — дальше мы доберемся сами.
— Очень рада видеть вас, господа.
Бета уже переменила утреннее траурное платье на легкое летнее, приятного абрикосового цвета, и выглядела, как мне показалось, даже чуть-чуть беззаботно. Я также обратил внимание, что бывший в последние дни на ее туалетах черный бант уже отсутствует.
— Мы вспомнили про приглашение на кофе, мадемуазель, хотя вряд ли тактично делать это в подобный день… — с извиняющейся улыбкой проговорил Пэро.
— Прошу вас в дом господа. В любом деле когда-то нужно ставить точку.
Ответ прозвучал излишне решительно и сухо, и может быть, почувствовав это, мисс Бакли приостановилась у входа в коттедж и, повернувшись к нам, добавила:
— В силу понятных нам всем обстоятельств, я хочу чтобы вы знали, господа, я не была очень близка с этими людьми. Мы были неплохо знакомы, это так. Пожалуй, можно добавить, что бедный Стив пытался немного ухаживать за мной. Здесь провинция, и хуже того, деревня, поэтому отношения людей кажутся более близкими, чем на самом деле.
Она жестом пригласила нас внутрь, и мы оказались в гостиной. Тут же молодая леди попросила разрешить ей повозиться немного на кухне, и мы получили возможность осмотреться.
Гостиная была обставлена дорого и со вкусом. Пожалуй, даже очень дорого, если иметь в виду такой глухой уголок Англии, а не лондонскую квартиру в богатом квартале.
Пэро с удовольствием и вниманием оглядел обстановку, а потом, встретившись со мной взглядом,
