— А ты?
— Мне нужно будет вечером с Ренвудом повидаться.
Народ вошел скопом.
Ольга и Борг остались стоять у двери, а Макс и Тин сразу же уселись на стулья напротив Гека.
— Ребята, — выдержав небольшую паузу произнес Гек, — кто созорничал?… Ну? — чуть подождав, продолжил он тем же дурашливым тоном. — Повинную голову меч не сечет, посмеемся и разойдемся. Заодно и Риту успокоим, а то вон чего выдумала, хе, убить ее, дескать, хотели.
Никто на эту буффонаду не отреагировал.
— Ну нет, так нет, — заключил Гек. — Тогда придется задавать наводящие вопросы. Меня интересует, где именно находился каждый из вас в момент тревоги. Начнем, как всегда, со старших, — он посмотрел на Борга.
— Я был в своем кабинете. Услышал сигнал и поспешил к Рите. На площадке у лестницы слышу крик, а потом вижу, как Рита летит вниз по ступенькам. Она чуть не сбила меня с ног.
— Вы, Макс?
— Я находился в нашей с Тином рабочей комнате. Тоже направился к Рите, чтобы узнать, в чем дело. На площадке увидел ее вопящую, налетающую на Борга.
— Вы, Тин, были в комнате вместе с Гриневым?
— Нет, я был в своем номере.
— Что вы там делали, если не секрет?
— Ходил за носовым платком, забыл его, а у меня насморк.
— А сейчас платочек с вами?
— Нет, а причем тут платок?
— Так ведь насморк же… Ладно, что было дальше?
— Я тоже побежал, чтобы узнать, почему тревога, и оказался на площадке вместе с остальными.
— Значит, вы подошли последним?
— Нет, я подошел вместе с Ольгой, она как раз спускалась по лестнице.
— Так, Ольга?
— Кажется, так. — Лицо девушки было непроницаемым. — Я, как и все, хотела узнать, что случилось. Вышла из лаборатории, услышала шум и крики внизу, и спустилась на этаж.
— Вопрос ко всем. В какой момент прекратился сигнал тревоги?
— Мне кажется, — подумав ответил Макс, — пока я не дошел до площадки, тревога работала, а когда мы все там собрались, сигнала не было.
— Да, — энергично поддержал Тин, — когда я оказался на лестничной площадке, тревога снялась.
— Пожалуй, так, — добавил Борг.
— Любопытно получается… Ну, подождите меня здесь, я скоро вернусь.
Гек быстро прошел по коридору и спустился в нижний холл. Открыв шкаф, где хранились фонаторы, он тут же убедился, что все они на месте. Гек нацепил все шесть фонаторов-невидимок себе на шею и в этаком олимпийском виде явился назад.
— Как видите, все они целы. За это хвалю — побаловались и положили на место. Рита, а у тебя нет лишнего, кроме этих?
Девушка отрицательно замотала головой.
— Ну так вот, раз вы, друзья, не в меру расшалились и каяться не хотите, я эти игрушки спрячу к себе в кейс. Для любопытных сообщаю, что это специально оборудованный кейс, открывается он только на шифр и механическому воздействию не поддается… Закрой за нами дверь, Рита, и никому кроме меня не открывай. Ольга, пошли работать.
— Подожди, Гек, — Рита опять взяла его за руку, но уже спокойно, без судорог.
— Слушай, — начала она, когда все вышли, — мне кажется, что меня не зря убить хотели.
— Деточка, это не открытие, зря убивают только сумасшедшие.
— Нет, ты не понял, — она беспокойно наморщила лоб, — мне кажется, что я могу что-то сделать, что-то простое для меня и страшное для другого… У меня внутри такое странное ощущение, какое бывает в знакомой комнате, когда в темноте вдруг не можешь найти выключатель. Будто рядом, и нет.
Им удалось задействовать почти всю аппаратуру, и работа пошла сразу в очень высоком темпе. Время от времени они перебрасывались фразами, но больше работали молча.
Когда человеческие силы приходят в соприкосновение, чутко и быстро поддерживая друг друга, и результат достигается этим единением, люди не могут оставаться враждебными. К концу дня Ольга охотно улыбалась на шутки Гека и сам он ловил себя на том, что в эти моменты ему приятно видеть ее милое полуобернутое лицо.
Эх, проста была бы жизнь криминалиста, если бы хорошее и плохое в человеке не могло так легко сосуществовать. Именно Ольга появилась последней, и именно в те неуловимые секунды, когда замолчал сигнал тревоги. Кстати сказать, с утра на ней была юбка с большими накладными карманами, где легко мог поместиться пятисантиметровый фонатор.
Сделали очень много, почти две трети от намеченного плана, и, конечно, оба устали.
— Ну что, выпьем кофе перед дорогой к Ренвуду? — предложил Гек.
— Знаете, Ольга, — начал он, когда они сели за столик, — мне трудно сказать, как дело пойдет дальше, но в настоящий момент ваши действия не выходят за рамки административной ответственности. Эти драгоценности в правовом смысле ваши.
— Нет! — ее лицо болезненно исказилось. — Я их не хочу!
— Ну-ну, не волнуйтесь, скинем эти камни с ваших плеч.
— Какая приятная неожиданность! Позвольте вашу прекрасную руку, Ольга… в вашем присутствии я переношусь на сорок лет назад. Тогда я держал такую же точно руку, только моя была другой. Мне было двадцать с небольшим, мы ничего не знали о братьях по разуму, верили, что жизнь нескончаема и необъятна. Боже, как мы мечтали!.. Удивительно быстро пролетело время, и теперь, когда почти все за спиной, я не всегда уверен, что это происходило со мной. Порой чувствую что-то вроде страха от бега времени. У вас такого не бывает, Гектор? Хотя, вы еще молоды.
— Да нет, в последние годы и на меня иногда такое накатывает.
— Ну, не будем о грустном, — улыбнулся Ренвуд.
— Мне бы тоже о грустном не хотелось, — начал Гек, — но такой уж сегодня вышел день. Разрешите представиться — старший следователь по особым делам «Службы внеземных происшествий». Командирован сюда для расследования гибели Артура Шацкого.
Стало очень тихо.
Теперь Гек смотрел в глаза Ренвуда, а тот ждал, не глядя на него.
— Я хотел бы услышать ответ на один вопрос. Зачем вы контролировали работу покойного?
— Понимаю, — Ренвуд немного помолчал. — Да, конечно, это была наша ошибка. Ничем не извинительный поступок. И, должен сознаться, что инициатива исходила лично от меня.
Он сделал паузу, а затем снова заговорил:
— Мы очень виноваты, но все-таки несколько слов в оправдание я позволю себе сказать… Трудно объяснить, какую радость испытали все мы, узнавшие тайну вашего существования. Каждый шаг по пути прогресса давался нам страшным напряжением сил, и силы начинали истощаться. Будущее рисовалось в черном цвете, ведь остановка — это начало движения назад, и именно это нам угрожало… Должно быть мы, первые люди нации, слишком долго жили в страхе за ее судьбу. Когда Шацкий рассказал мне о своих планах, когда в ходе его рассказов я узнал о том, что вы делите цивилизации по степени перспективности, когда мы сопоставили это все с истощившим наши силы прошлым, мы испугались. Испугались, что станем вам неинтересны и все закончится. Мы еще не знали, даст ли Шацкий отрицательное заключение или все как-нибудь обойдется. Но руководил нами не разум, а страх. Я предложил взять под контроль его работу с тем, чтобы по крайней мере знать, что нас ожидает в будущем. Не скрою, наши планы не исключали, на крайний случай, попытки уговорить или задобрить его, чтобы смягчить возможный приговор. Потом мы
