— Глупое животное, сэр.
Лейтенант огляделся…
— Вон, такое же примерно дерево. Попробуйте его вырвать.
— Я в молодые годы пробовала. А как-то, подпив, налетела на точно такое. Та была вишня. Родителям потом пришлось заплатить. — Она задумалась… — И еще, сэр, вывороченные корни не совсем засохли. Дерево может прижиться.
Сержант снова подняла ствол и наклонила его в противоположную сторону. Осина неуверенно и ненадежно, но как-то установилась.
— Шут с ней, Глория. Вы другое подметили.
— Другое?
— Я же помню свое сельское детство. Даже с частичной подпиткой такие корни засохли бы уже за неделю.
— Вы хотите сказать, дерево было свалено недавно?
— Три дня назад, не более.
Она, считая в уме, поводила пальцем по воздуху…
— Опять выходит суббота?
— Похоже.
— Что же это был за профессор?
— Вот именно: что это был за профессор?
— Сэр, мы говорим так, будто его действительно нет в живых.
Но лейтенант смотрел куда-то в сторону…
— А это как вам нравится?
— Вы показываете на те кусты?
— Как будто сбоку на них наехали, а?
Сержант сделала несколько шагов в направлении его указательного пальца.
— Так наехать нельзя, сэр. Как будто кто-то придавил их здесь, но не автомобилем. Следы бы остались на мягком грунте.
— Однако и медведь это вряд ли сделал. Они никогда не лезут к болоту.
— Вы полагаете, просто человека тащили тут волоком?
— А как вы объясните?
— И кто-то из сильных людей, вроде меня, врезался в дерево?
— Не обязательно таких сильных, как вы. Даже наверняка не таких, вы у нас все-таки чемпион Штата по армреслингу среди мужчин.
— Какие это мужчины, сэр? А впрочем, прошу прощения.
— Ничего, я уже слышал подобное на суде от своей бывшей жены.
— В таком случае люди, что были здесь, очень торопились.
— Несомненно. Хотя, куда спешить в такой глухомани?
— Преступники часто паникуют, сэр. Помните, как вы перестреляли пятерых растерявшихся грабителей?
— Я стрелял по ногам.
— Вы милосердный, сэр.
— Да, эта каналья сказала так уже на следующий день после свадьбы.
— Будем вызывать поисковую бригаду?
— Вызывайте, пусть трудятся. И едем обедать. Тут, по дороге, был неплохой гостиничный комплекс. Я, после этого воздуха, поел бы запеченных грибов в картошечке.
— А я бы селезня, который плавал.
— Утку. И пусть потроха принесут отдельно.
— Очень бы хорошо, сэр.
Лучше не вспоминать.
Нет, он просто приказывает себе не вспоминать!
Приказывает, а думает все время об этом. Возвращаясь к ее чужим и таким ужасным глазам.
Красивым, светло-ореховым, в которые, казалось, можно будет смотреть всю жизнь.
Значит, с самого начала все было сплошной обман.
«Неудачник».
Какая отвратная ложь! Он нормальный и вполне прилично оплачиваемый ученый. Еще и с серьезной перспективой.
Да, ей были не особенно интересны его рассказы, хотя по своему образованию она кое-что понимала.
Но как подло может перевернуться вся жизнь!
Ее глаза посмотрели как на врага.
Потом в них блеснуло презрение. Словно к дряни, которая вдруг оказалась в ее жизни, а должна быть где-то вовне.
Вовне. Где ему теперь нечего делать, потому что сознание уже связало все мыслимое с ними обоими. И не хочет, не может теперь разорвать эту связь.
Если бы вырвать бело-кровавые кусочки мозга, в которых поселилась ужасная, нестерпимая горечь!
— Джек, мне снова нужно ехать туда?
— А кому? Ты же ведешь это дело.
— Поисковая группа может работать и без моей помощи.
— А осмотр трупа, если его найдут?
— Для протокола достаточно местной полиции.
— А для меня недостаточно. Хочешь половинку персика? Очень вкусный. Стив!.. Не хлопай так дверью, она не моя, а казенная.
…………………………………………………………………………
— Сэр, ну и съездим. Разве вам не понравился вчерашний обед?
— Понравился. Но мне не нравится эта скотина за дверью! И вечно обжирается сладостью.
— «Сладко жить не запретишь».
— Чьи это слова?
— Кондитера с нашей улице.
— Вы выяснили, кто работал с профессором?
— Один молодой ассистент. Найджел Уоррен.
— Вызовите его.
— Куда, сэр?
— А вот туда, в лесной домик. Мы же должны составить опись. Этот журнал, дурацкие склянки, колбы — вы сами хотите с ними разбираться?
— Упаси Боже, сэр.
— А сколько посуды, Глория, сколько посуды эта каналья вынесла из моего дома! Теперь докажи.
— Не расстраивайтесь, сэр. Зато пообедаем.
— Да?.. Пожалуй, я тоже съем утку. Вчерашняя ваша так вкусно пахла.
— А потроха они подали с проваренным черносливом.
— С черносливом? Поехали. Вы знаете, за два семейных года я ни разу не ел приличную пищу. Всегда какую-то гадость из банок.
Опять та самая лесная дорога. Воздух, которым невозможно насытиться. И солнце, как и вчера, любопытно пролезает в траву, играет между веток и листьев, будто стремится что-то для себя обнаружить.
Несколько машин на поляне перед домом. И лишь один человек, который, похоже, только сейчас
