- Нет, - сказала я.
- Ты сказала «нет»?
Я сказала «нет»?
- Эдуард, мы оба знаем, он был бы против этого. Он не простит мне, если я позволю ему стать коматозником.
- Чего он не простит, так это если умрет!
Видит Бог, я не хотела возражать, хотела довериться ему, позволить всобачить во Влада зерно. Лишь бы он жил.
Я открыла рот сказать «действуй». Но сказала другое:
- Эдуард, послушай меня. Мы сейчас везем его в больницу. Влад не станет коматозником, когда есть шанс спасти его.
- Мы спасем его, дав ему зерно.
Каждое слово давалось с почти физической болью:
- Я знаю Влада. Знаю его лучше, чем кто бы то ни было. Как бы я не хотела, но я не могу, просто не могу позволить этому случиться.
Эдуард смотрел на меня. Потом кивнул.
- Хорошо. Кирилл, помоги мне, - скомандовал он.
Теперь главное успеть, успеть вовремя…
- Это ты превратила его в решето? Классно. – София говорила о Чак-Чаке. Улыбка – широкая, белозубая, с примесью боли и страха, - как вспышка появилась и исчезла на смуглом лице. – Вставай, Палисси, пора уматывать из этого гадючника.
Кирилл с Владом на руках вышел в коридор и направился к лестнице. Хотя Влад был далеко не мелким парнем, наполовину китаец нес его без видимых усилий. Артур оглянулся, чтобы увидеть жесткий кивок Эдуарда и поспешить вслед за Кириллом. Времени было в обрез, даже меньше, чем в обрез, но я должна была еще кое-что сделать.
- Помоги дойти до дивана, - сказала я.
Черноволосая девушка нахмурилась, но кивнула. Эдуард промолчал.
Константин лежал на ворсистом ковре. Сломанная, выброшенная тряпичная кукла. Мигающий свет заставлял тени на его лице танцевать. Я опустилась на колени возле его головы и, коснувшись тонких полупрозрачных век, опустила их… Пять дней назад я вот так вот стояла на коленях подле Агнии. Пять дней, ставших для меня длинной долгой дорогой.
- Я же сказала, что вернусь, - прошептала я. – Спи спокойно. И спасибо тебе.
Дробный звук шагов. Кто-то бежал по коридору.
- Быстрее! – выкрикнул Артур, заносясь в помещение. – На лестнице дым!
- Церковь горит? Чудесно, просто чудесно, - проворчала София.
- Все на выход, - скомандовал Эдуард.
Сильные руки взяли меня подмышки и потянули вверх.
И тут я почувствовала дым. Словно щупальца, он проникал в носоглотку и вызывал кашель. У меня и так драло горло, за которое успел подержаться Чак-Чак, а дым все усугублял.
Кто поджег Церковь? Или это случайность? Нет, исключено. Не здесь, не сегодня, когда в Церкви собрались, по меньшей мере, сотня самых влиятельных деятелей Порога.
- Почему они поседели? – бормотал Артур по мере нашего продвижения по коридору. – Почему они, черт бы их побрал, поседели?
Я поняла, о ком он. Может, как раз черт их и побрал… Да, я определенно могла бы ответить на вопрос Артура, если бы не мигающие во всем бункере лампы. Они не позволяли мне вслух озвучить то, что заставляло мои руки дрожать и покрываться мурашками.
Что бы тогда не натравила на меня Арина, а оно сейчас было здесь. Эта хренатень никуда не делась.
Лестница превратилась в дымный водопад, уводящий во мрак. Дым, как нечто живое, нес свое плотное серое тело по ступеням. Эдуард поднимался первым, Артур за ним. Я не отставала по одной простой причине: София, шлепая по бетону босыми ногами, изо всех сил тянула меня за собой, при этом, не брезгуя крепкими словечками, общий смысл которых укладывался в одну-единственную фразу: «Шевели задницей».
- Кирилл с Владом уже должны быть наверху, - прохрипел Артур.
- Где Человек-Цыпленок? – спросил Эдуард. В отличие от меня и Артура, он почти не запыхался.
- Уна Бомбер взял его на себя. Кирилл подстрелил того татуированного урода. Но пуля лишь зацепила его; он жив и сопровождает Цыпленка. А тех двоих мы отбили и погнали вглубь Церкви в надежде, что они приведут нас к вам. Так и случилось. В бункер, будь он сто раз неладен! – Артур нервно хохотнул.
Дым делал оставшийся внизу свет тусклым. Свет мигал и бегущие впереди нас тени – в унисон с ним. Я оглянулась. Лучше бы я этого не делала.
- Рита, - позвал Эдуард.
Я замычала. Грудь сдавливали тиски страха.
