объяснение? Я сказала Владу и родителям, что у меня все под контролем. Могу сказать это и тебе.
Эдуард молча подхватил мои сумки, поняв все без лишних слов. Ценное качество – немногословность.
Я чувствовала себя побитой дворнягой.
Миновав бар, затем небольшой коридор, мы остановились перед дверью в эдуардов кабинет. Зажегся свет, разбросав по комнате тени. Жираф медленно повернул голову и посмотрел на меня с репродукции Дали; его холка была охвачена пламенем. Сев на диван, я наблюдала за тем, как Эдуард расстегивает новое пепельно-серое серое, кидает его на спинку кресла и расстегивает верхние пуговицы на рубашке.
- Оставайся на сколько хочешь, - сказал он, сев в кресло и закурив.
- Пара-тройка дней будет в самый раз, спасибо.
Будто прочитав что-то у меня на лице, он посчитал нужным уточнить:
- У меня дома.
- Уверен, что я не буду обузой?
- Уверен. – И говорливый Эдуард пожал плечами, потеряв интерес к разговору.
Интересно, попади Эдуард в затруднительное положение (если такое вообще возможно), предложила бы я ему перебраться на время ко мне? До этой ночи – категоричное «нет». Вернее, только с принуждения Влада. Но после его обещания не рассказать о проглоченном мною зерне своему лучшему другу, после нашего знакомства с фанатиками, - пожалуй, «да».
Разворачивайся все при других обстоятельствах, Владислав бы по достоинству оценил идею пожить у Эдуарда. То, как он пытался наладить наши с Эдуардом отношения, вызывало восхищение и одновременно доводило до белого каления. Лучший друг и любимая сестра, которые на протяжении пяти лет обращались друг к другу на «вы», а теперь будут жить под одной крышей. Черт побери, да Влад был бы на седьмом небе!
20
Эдуард приставил ко мне Кирилла – именно так звали хамоватого наполовину китайца в спортивной футболке. Он должен был проводить меня в берлогу Эдуарда. Я никогда не ходила под охраной (а иначе это «проводить» нельзя было назвать), однако общество Кирилла было ненавязчивым. Если сильно захотеть, можно даже перестать замечать его.
Мы вышли из ресторана. На часах было начало десятого. В это время с улиц Кварталов пропадают последние прохожие. Улицы вымирают, чтобы, учитывая короткие декабрьские дни, вновь засиять разномастными вывесками к четырем вечера. Дело близилось к Новому году, и квартальные клубы и бары наперебой приглашали встретить Новый год именно у них, с бесхитростной аргументацией вроде: «Только у нас самые знойные девочки!» или «Только мы угостим вас бесплатным коктейлем, от которого вам станет поистине жарко!» И все в том же духе.
«Сделаете свой вклад в Фонд помощи бездомным!» - было написано на коробке, валяющейся перед озлобленного вида бродягой. Его правая нога ниже колена была дешевым протезом. Он вытрусил наметший в коробку снег, затем протянул руку и попытался ухватить меня за куртку. Кирилл отреагировал мгновенно, и быть побоищу, если бы не мое вмешательство. Я выудила из кармана пятерку. Кирилл и бровью не повел, но его взгляд стал особенно тяжелым. Бездомный выхватил у меня пятерку, словно я могла передумать.
- Ты хотел ударить его, - сказала я, когда мы отошли от бездомного.
На тонких губах парня расцвела нехорошая улыбка. Хотя его зубы были вполне нормальными, мне почему-то казалось, что их слишком много. Это придавало его улыбке схожесть с акульим оскалом. Похоже, Кирилл умел улыбаться таким образом, что окружающих охватывала паника. Неплохо как для мускулистой гориллы, а?
- Я просто делаю свою работу.
- Экономишь мои деньги, не позволяя давать милостыню?
- Рита, если с твоей головы упадет хоть один волос, меня нагнут по полной. А потом размажут по стенке то, что останется от меня.
Я вскинула бровь:
- Неужели Эдуард на такое способен?
Однако, говоря по правде, ответ Кирилла не особо волновал меня. Способен – и что? Мой брат тоже не подарок.
- Ну я прямо не знаю, - фальшивый оскал актера мыльных опер, - что и ответить, чтобы уесть тебя, и при этом не навредить себе.
Я начинала просекать, почему Эдуард взял этого парня на работу – у него было то, что люди называют «стилем». Он отлично вписывался в созданную Эдуардом мини-вселенную под названием «Ананасы в шампанском». Покачав головой, я на два шага вырвалась вперед. Под подошвами ботинок наполовину китайца, следовавшего за мной по пятам, бойко скрипел снег.
По сравнению с гудящим днями напролет Правым берегом, Левый жил по своему собственному расписанию. В дневное время суток Кварталы были просто еще одной тоскливой дырой, где полно мусора, псевдожизни и безвкусных витрин. Ничего особенного. Даже кофе купить негде.
Мы как раз подходили к стоянке, где было припарковано «ауди» Эдуарда, когда меня окликнули. Я обернулась. Первой и единственной мыслью было: «Повезло, так повезло».
В том, что я увидела, было как минимум две странности. Первая – Александр Кудрявцев направлялся ко мне, тем самым опровергая сложившееся у меня впечатление, что с некоторых пор он будет делать с точностью да наоборот. Вторая странность – вдобавок к тому, что он шел аккурат ко мне, он улыбался. Его лицо, будто побитый сильным дождем помидор, было испещрено шрамами и искривлено в подобии улыбки. Он был в уже знакомом мне пальто с меховым воротником. Под пальто – строгий черный костюм без галстука. Я встретилась с ним взглядом. Улыбка сильнее перекосила некогда изуродованное кислотой лицо.
