дохлых жуков. Я великий оригинал, поскольку не хранила в ней ничего из вышеперечисленного.
В коробке лежали пять свечей цвета перца с солью, с толстыми черными фитилями. Сделаны на заказ. Я коснулась свечей кончиками пальцев, как обычно, когда я собиралась взять их на вызов. Что-то вроде приветствия. Привет, ребята, пора браться за работу.
Позже, обговорив все формальности, подписав договор, я провела Деревских на второй этаж. Затылок Арины окаменел, но шла она легко, повиливая бедрами, каблуки порхали над паркетом, этакое звонкое «цок-цок-цок». Эхо шагов шлейфом тянулось за нами.
На второй этаж, где располагались спиритические, вела выложенная черной плиткой лестница, в пролете – витраж. Когда сюда заглядывает солнце, витраж отбрасывает поистине волшебные блики. Я попросила Деревских подождать меня в зоне отдыха. Это дало мне возможность заглянуть в приемную.
Обеденный перерыв закончился, гул от приглушенных разговоров витал в воздухе подобно радиопомехам. Шуршали страницы пролистываемых журналов, брюнетка в солнцезащитных очках, закинув ногу на ногу, разговаривала по мобильному.
Нонна Федотова как раз уводила к себе девушку в аккуратной кожаной курточке. В офис вошли еще двое, запустив в помещение снежное крошево. Нонна улыбнулась мне. Ей около тридцати, волосы непослушными кудрями спускаются на плечи, глаза черные, внимательные. Она опытна и сильна, ей удается материализовать фантомы.
Мимо меня в прихожую продрейфовала пожилая пара. Валентин Толкунов держал свою паукообразную руку на спине дамы и что-то говорил ей уверенным отрывистым голосом. Он всегда говорит уверенно и отрывисто, на корню обрубает любую ответную реплику. Его никогда не интересовали ответные реплики. Он обменялся рукопожатием с пожилым господином. В ту же минуту к нему подплыла брюнетка в солнцезащитных очках. Она так и не сняла очки. Наверное, прятала заплаканные глаза (или перепуганные?). Что ж, она не первая и не последняя.
Валентин не удостоил меня и взглядом. Этот тип был одиноким хищником, коллектив для него ничего не значит. А боссы и подавно. Такие, как он, продают друзей и мам. Я мысленно чертыхнулась. Спрашивается, почему я наняла его? Все до тошноты просто: Толкунов на совесть выполняет свою работу. В конце концов, я не собираюсь сближаться с ним больше, чем требуется для того, чтобы уживаться в стенах офиса, и уж тем более обсуждать с ним мой любовный гороскоп. В случае увольнения Толкунов на следующий же день устроится к одному из моих конкурентов. А мне это не к чему. Он здесь, пока его кормушка полна.
Антон пялился на меня, словно увидел Мессию. Нет, парень, Мессия в отпуске, ему не до нас. На смуглом лице (его дед был кубинцем) блеснула белозубая улыбка – достойный ответ на мой нахмуренный взгляд.
Меня уже сверлили пять пар любопытных глаз. Но, знаете что, к вниманию быстро привыкаешь, и когда в тебя на улице тычут пальцем или что-то бормочут вслед, ты не замедляешь шаг. Ага, а караван идет.
- Как прошел обеденный перерыв?
Антон – любитель правильной речи. Нет слов-паразитов, как вам такое? По всем правилам мне тоже полагается быть немного сдержанней, но куда там, когда вокруг столько дерьма и когда единственный брат каждый день подвергает себя опасности. Знаю, отличное оправдание для той, кто просто привыкла сквернословить.
- Ты действительно хочешь знать, как прошел мой обеденный перерыв?
Антон, сбитый с толку моим резким тоном, выставил руки ладонями вперед.
- Полегче, Рита.
- Маргарита Викторовна, - напомнила я, косясь на клиентов. Не стоит демонстрировать запанибратство. – Кстати, ты схалтурил.
- Схалтурил? – непонимающе переспросил он.
Мне пришлось перейти на шепот:
- Да, да, схалтурил, проклятие. Ты принес прокисшие сливки.
- Маргарита Викторовна, но это невозможно. – Антон схватывал на лету. – Это была новая упаковка. Я проверил срок годности.
- Ты уверен?
- Ну что вы, конечно уверен.
- Ладно, проехали. – Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула через нос и посчитала нужным объясниться, что, к слову, столь же редкое явление, как подснежники в лютый мороз: – Это было далеко не самое приятное утро в моей жизни, а точнее говоря – одно из самых неприятных. Спасибо Кудрявцеву.
- Что он хотел?
- Какая разница. Главное, он это не получил. Антон, слушай сюда: если этот змей еще будет звонить, от моего имени пошли его к такой-то матери и клади трубку. Усек?
- Да ладно вам, Маргарита Викторовна, нельзя же…
Я красноречиво глянула на него. Мне не пришлось пускать в ход более крепкие словечки. Мы прекрасно поняли друг друга.
- Ты хотел поговорить?
- Агния звонила.
Я встрепенулась:
- Что-то случилось?
- Кажется, у нее какие-то проблемы.
