- Изумительные.
- Умница, - похвалил Человек-Цыпленок. – Однако боюсь, Эмма, наш гость согласился надеть эти изумительные бантики исключительно для того, чтобы не огорчить тебя.
- Нет! Ему понравились бантики! Он сам это сказал!
Онемев, я смотрела на девочку лет пяти-шести, в кремовом платьице принцессы, гольфах и лакированных туфельках. Глядя на нее, я вдруг вспомнила мультфильм времен детства моих родителей.
Девочка по имени Эмма, стоящая возле высокого витого торшера, и Поночка из мультфильма отличались лишь в том, что у первой на голове не было никакого проклятого банта.
У Эммы было много общего с обычным человеческим ребенком – за исключением того обстоятельства, что, в отличие от Человека-Цыпленка и его оперенной головы, она была полностью покрыта белыми мягкими на вид перьями. У нее был короткий желтый клюв и внимательные карие глаза. Каждый из десяти пальцев на обеих руках впивался в псевдоразумную куклу в таком же платье, как и у нее. Кукла улыбалась совсем не по-доброму.
Эмма назвала Человека-Цыпленка «папочкой».
Но потрясение от этого было и близко не таким сильным, как от вида направляющего ко мне зверолюда…
- Святые Небеса, - выдохнула я.
Я не заметила, как оказалась рядом с ним.
Константин издал нечто среднее между вздохом и стоном, когда я коснулась его лица. Кожа под моей ладонью была холодной и твердой, как если бы я гладила лед; она разве что не таяла и была не такой холодной, как моя рука.
- Святые Небеса! – тупо повторила я, глядя на него сквозь нахлынувшую на глаза пелену.
- Рита, - его голос был глухим, будто звучал из барахлящего динамика- я замерз.
- Сейчас, сейчас.
Я надежно положила руку ему на спину и, вцепившись второй в предплечье, повела к диванам. Я заметила, что он передвигает ноги неуверенно, осторожно, будто вот-вот забудет, как это – делать шаг за шагом, идти. Я усадила его на диван и сдернула с кресла верблюжий плед. Накинула плед ему на плечи, села рядом и обняла его.
- Я так рада, что с тобой все хорошо! Я думала, что больше не увижу тебя. Стефан сказал, чтобы я… что ты…
- Рита, я замерз, - повторил Константин. – Почему здесь так холодно?
Я прижала ладони к его лицу и заставила посмотреть мне в глаза.
- Послушай, здесь не…
Константин не просто смотрел на меня, а впивался полубезумным взглядом, точно горел изнутри, точно внутри него ревело пламя, сжирая его, причиняя нестерпимую боль. В его черных, как два колодца, зрачках отражались силуэты, которых в помине не было в номере… Я могла провалиться в его зрачки, словно Алиса в нору. Да только, в отличие от Алисы, преследуя не белого кролика, а сам ад, выглядывающий из его глаз.
Разум сразу все понял, но естество отказывалось верить ему.
- Он пил горячий чай и не обжег язык, - сказала Эмма несколько обиженно. – А я обожгла. Катя сказала, что мать его – турист. Но я не поняла, причем тут его мама, когда…
- Это Катя так сказала? – рявкнул Человек-Цыпленок. – Ничего страшного, милая, - возвращаясь к прежнему, бархатному тому, утешил он, - нашему гостю не больно, он и не заметил, что обжегся. А вот Катя уже не в первый раз… говорит неправду. Надо провести с ней воспитательную работу.
- Только быструю воспитательную работу, хорошо, папочка? Мы вечером смотрим фильм.
- Очень быструю, любимая. Гриша, будь добр, э… попроси госпожу Катерину на выход.
Яростно смаргивая туманящие взор слезы, я срывала с черных, жестких волос Константина банты. Одну за другой сняла цветастые заколки, развязала и отшвырнула желтый слюнявчик с летающими по нему бабочками. Сквозь душащие меня слезы, я бормотала мольбы, чтобы он простил меня.
Его лицо осунулось и стало напоминать отражение в кривом зеркале.
- Я что, умер?
- Д-да…
- Я попаду в ад?
- Не знаю, - призналась я.
- Рита, прости меня за все плохое, что я сделал тебе.
- Успокойся, ш-ш, ты ничего плохого не сделал мне.
Я услышала мелодичный смешок и свирепо зыркнула на Человека-Цыпленка.
- Мертвые заслуживают знать правду, - сказал он с виноватой улыбкой и присел на корточки перед девочкой. – Эмма, мне надо поговорить с нашими гостями. Пусть Алина почитает тебе какую-то книжку.
- Не какую-то, папочка, а «Незнайку в Цветочном городе».
