Затем я заметила Софию. Она отделилась от тени, подсела к Эдуарду и – я непроизвольно напряглась – коснулась его плеча, струшивая невидимые пылинки. На ней была белая шелковая блуза, узкие джинсы и туфли не иначе как на пятнадцатисантиметровом каблуке, насыщенного цвета бургунди. Я напряглась. Словно что-то почувствовав, Артур положил руку мне на плечо.
- Марго, - позвал он.
- Отстань, все феерично.
Я повела плечами, тем самым струшивая его руку, и направилась к диванам. У меня в распоряжении было достаточно времени, чтобы насладиться производимым эффектом. Эдуард поднял голову. Он так и остался сидеть, глядя на меня, перьевая ручка замерла в сантиметре над блокнотом. Поставщик продолжал что-то бубнить, пока не понял, что его никто не слушает, и тогда тоже уставился на меня, правда, скорее, негодующе, чем доброжелательно. Он не был коматозником, что, судя по надменной мине, ничуть не смущало его. Я перевела взгляд на Софию. Улыбка исчезла с ее лица, будто была срезана подобно гнильце из яблока. Я с садистским удовольствием наблюдала, как хорошенькое личико вытягивается и застывает.
Время текло одновременно и быстро, и медленно. Затянутый страхом узелок рассосался, когда я посмотрела Эдуарду в глаза. Я указала глазами в сторону, мол, отойдем. Но вместо него мне навстречу поднялась София:
- Да это же Палисси! Сколько лет, сколько зим.
Ни дать, ни взять, красота Софии была едва ли не удушающей. Вплоть до того, что это было нечестно по отношению к другим представительницам слабого пола. Однако меня таким не смутить.
- Ты удивишься, узнав, что я не числюсь среди твоих фанатов, София. И, тем не менее, это так. Так что советую сменить тон на более уважительный, - сказала я. Обычный такой треп.
- Да ну? А чем ты особенная?
- Да так, особенно ничем. Две руки, две ноги, одна голова. – Я с облегчением заметила, как дрогнули уголки губ Эдуарда. – Эдуард, нам надо поговорить. Немедленно.
Он поднялся, но путь ему продолжала заграждать София. Поскольку он был из воспитанных мира сего, то лезть через столик не стал. А надо было. Меня начинало порядком доставать, что из-за этой дуры я теряю время. Я чувствовала Артура у себя за спиной. Он стоял не дальше, чем в трех шагах за мной. Толстяк что-то чиркнул в тетради и вперил на меня маленькие блестящие глазенки, словно два вращающихся металлических колесика.
- София, прочь с дороги, - сказала я.
- Подойди ближе и скажи мне это в лицо.
- Я не в том настроении, чтобы перекидываться пустозвонными угрозами, поэтому считаю своим долгом сразу поставить тебя перед фактом: если я подойду, то ты ляжешь.
На ее лице появилось неподходящее для такой красотки выражение. Еще чуть-чуть, и она взорвется как паровой котел.
Я перевела взгляд на Эдуарда и слегка улыбнулась ему. София проследила за моим взглядом. Я сразу поняла, чему суждено случится.
У всех бывают черные полосы в жизни. Среднестатистическая черная полоса: вы разлили кофе на новые штаны, опоздали на работу, босс сделал вам выговор, вы поцапались с любимым человеком. Черная полоса Риты Палисси: на вас клепают липовое обвинение, вас убивают, вы становитесь коматозником, любимые вам люди попадают под удар, вы знакомитесь с Уна Бомбером и самим Королем Начинок. Как видите, мое невезение носило весьма насильственный характер. Так и хотелось заорать: «Да что с тобой, большой белый мир? Ты это серьезно?» А тут еще эта неуравновешенная коматозница. Как говорится, все дерьмо до кучи. Жаль, что к такому невозможно привыкнуть.
Проворнее, чем я ожидала от женщины на таких каблуках, она налетела на меня черно-белым сгустком. Я упала, стукнувшись затылком, в ушах зазвенело, а из глаз посыпались искры. Я еще отметила, что у нее хорошие духи, когда она ладонью заехала мне по физиономии – это хорошо, значит, я не настолько достала ее, чтобы она была готова сломать себе ногти. Как бы там ни было, а это было последней каплей.
Я сгребла ее блузку на груди в кулаки и в следующую секунду оказалась на Софии. А вот и еще один плюс коматозничества: я чувствовала себя сильнее, в самый раз, чтобы потягаться с кем-то моей весовой категории. Я двинула Софии в челюсть, но удар соскользнул и получится не таким тяжелым, как мне хотелось бы. Тогда я схватила ее за волосы и пару раз приложила затылком к полу. Дала сдачи, угу. Я и забыть забыла, что мы не одни.
Чьи-то руки обвили меня вокруг талии и содрали с ругающейся девицы. Я попыталась спихнуть с себя руки Эдуарда. Но бороться с Эдуардом то же самое, что вступать в ближний бой с куском закаленной стали. Усилив хватку, от чего у меня перехватило дыхание, он тем самым ясно дал мне понять, что не намерен отступать. Софию держал Артур, но долго ему ее не удержать.
Я услышала властный голос Эдуарда:
- Немедленно прекратить!
- Какого черта, она первая начала, - рявкнула я, вытирая кровь с разбитой губы. Я коснулась языком губы там, где ее припечатали к зубам, и невольно поморщилась.
- София, - холодно проговорил Эдуард.
Девушка оттолкнула от себя Артура и стояла, поправляя всклокоченные волосы. Не без мрачного удовлетворения я отметила, что порвала ей блузу, а ведь вещь явно не из дешевых. Проглядывал белый кружевной лифчик, подчеркивающий смуглость ее кожи.
- Мы еще не закончили, Палисси, - она ткнула в меня указательным перстом. Жест вышел театральным.
- А я думаю, что закончили.
- Все равно, что бы ты ни говорила, ты боишься меня до судорог.
Любопытно, догадывается ли София, что я теперь одна из коматозников? Держу пари, что нет, но у нее
