Не отрываясь, смотрит Алеша на сладости. Особенно прельщают его ржаные пряники. Они грудами лежат на прилавках, полках, в ящиках. От запаха пряников у Алеши кружится голова, он старается не смотреть на них. Но у следующей палатки та же картина. Пряники совсем рядом и так хорошо пахнут. Их целая гора, а ему нужен один, всего только один пряник!
Он оглянулся. Отца рядом нет. Не отдавая себе отчета, Алеша протянул руку, взял пряник и быстро спрятал в карман. В этот момент сзади послышались проворные шаги. От сильного удара в затылок Алеша упал. С перекошенным от злобы лицом торговец схватил его за бока, встряхнул в воздухе и зажал между ног. Выдернув из кармана Алешину руку, он вырвал у него пряник и толчком отшвырнул от палатки.
Все это произошло так быстро и неожиданно, что Алеша не успел опомниться. В ушах звенели страшные слова: «мошенник», «вор».
Когда он вскочил на ноги, проходившая мимо девушка с насмешкой сказала:
— Бесстыдник какой!
А подошедшие с другой стороны два парня оттолкнули его в сторону:
— Ну-ка, шкет, марш с дороги, не задерживайся.
Потом подошло еще много людей, но никто уже не обращал на него внимания.
Потупившись, Алеша стоял, не двигаясь с места. Он был уверен, что стоит ему поднять глаза, как он сейчас же увидит грозное лицо отца. Кровь толчками билась в висках, в глазах расплывались зеленые круги. Сейчас ему хотелось только одного: пусть отец сколько хочет бьет его дома, но не здесь, на базаре. А в ушах непрерывно гудело: «мошенник», «вор». От стыда и обиды сжалось горло.
Когда он снова вошел в торговый ряд с намерением разыскать отца, к его ногам неожиданно упала аккуратно сложенная бумажка. Алеша хотел было ее поднять, но его оттолкнули, и бумажка исчезла в кармане высокого молодого человека.
— Есть и у нас, — возбужденно сказал поднявший листок парень подошедшим к нему людям.
Отец стоял недалеко и разговаривал с двумя незнакомыми мужчинами.
Но вот отец повернулся, скользнул по Алеше взглядом и снова оживленно заговорил, показывая рукой куда-то в сторону. В следующую минуту, убедившись, что Алеша с ним рядом, он стал прощаться с собеседниками.
Потихоньку, краем глаза изучая лицо отца, Алеша убедился, что тот все знает, хотя делает вид, будто ничего не произошло. Алеша со страхом ожидал, что отец вот-вот заговорит с ним об этом позорном случае.
Но тот свернул в переулочек между двумя лавками, сел на камень и закурил. Алеша виновато топтался рядом, боясь сказать слово. Молчал и отец.
Неожиданно подошел Потапыч. Бывший ссыльный, он несколько лет жил по соседству с Карповыми. Поздоровавшись и лукаво подмигнув Алеше, спросил:
— Что вы тут прячетесь? Или на базаре места не хватает?
— Да вот, — почесав за ухом, угрюмо ответил отец, — спрячешься небось с таким сорванцом…
Потапыч, как видно, видел всю историю с пряником и не случайно появился около Карповых. Бывший учитель, он не переставал интересоваться делами ребятишек. Устраивал с ними игры, вел беседы. Когда видел, что это нужно — защищал. Только на днях Михаил присутствовал на одной из таких бесед. На этот раз вместе с другими соседями, к старику зашел церковный староста, местный кожевник Абросим.
Когда Михаил вошел в избу, Потапыч говорил о том, что плохо делают те родители, которые бьют детей.
— Это дурная привычка неумных людей, — не скрывая негодования, говорил Потапыч. — Подумайте сами, когда взрослый человек ударит взрослого, его считают хулиганом, могут посадить в каталажку. А когда мать или отец истязают безвинного и безответного ребенка, в этой дикости многие почему-то не видят ничего плохого. Конечно, махать кулаками куда проще и легче, чем думать и находить к сердцу ребенка разумный подход. Ребенку нужны не кулаки, а ласка, умело подобранные и вовремя сказанные хорошие слова.
Об этом и вспомнил сейчас Михаил, увидев как Потапыч подошел к Алеше, потрепал его щетинистые волосы и сказал:
— Экая невидаль пряник. Ты ведь этого никогда больше не сделаешь? Только скажи правду. Врать в таком деле нельзя.
— Сроду этого не будет, — сквозь слезы ответил Алеша. — Я не помню, как это вышло. Дурак я…
— Ну вот, видишь, — примирительно сказал Потапыч, — обращаясь к Михаилу. — Я уверен, он не обманет и больше никогда такого не сделает.
— А если сделает, если обманет? — строго смотря на Алешу, спросил Михаил. — Тогда что?
— Не обману, не обману, — заплакал Алеша, — если обману — убей меня тогда…
— Ну ладно, — вставая на ноги и протянув руку Потапычу, сказал Михаил. — На первый раз можно и поверить. А тебе, Потапыч, большое спасибо за добрый совет.
Попрощавшись с Потапычем и взявшись за руки, успокоенные отец и сын шли между торговыми рядами, отыскивая деда, бабку и мать. Однако найти кого-либо в этом людском море было не так-то просто, да к тому же мальчика отвлекали всевозможные диковины и аттракционы, мимо которых невозможно было пройти равнодушно.
— Тятя! — кричит Алеша. — Смотри, смотри! Обезьяна-то какая!
На небольшом подмостке грязный худой человек приказывает:
— А теперь покажи, как баба на именинах пьяной напилась. — Обезьяна ложится на спину, брыкает ногами, кривляется, ерзает мордой по настилу.
Толпа визжит, хохочет:
— Здорово! Вот сатана!
— Еще! Еще! Пусть еще покажет!
Человек, не переставая кланяться, протягивает картуз, в него опускаются копейки, семишники, гривны.
А рядом бурый медвежонок проделывает всевозможные акробатические номера так неуклюже и забавно, что окружающий его народ надсаживается от хохота.
— Ай да косолапый, ну и молодец!
— Вот черт, и впрямь ученый!
— Вот каналья, циркач, право циркач.
Вожатый протягивает шапку. И снова стучат медяки.
Платят без всякого принуждения, добровольно за возможность хоть раз в год посмеяться вдосталь и хоть на время забыть беду-кручинушку.
Вдруг пронзительный крик:
— Держите! Держите! Вор! Держите, православные!
В толпе прошмыгнул маленький оборванец с кренделем в зубах.
Вслед за оборванцем пронесся длинный, как жердь, торговец, и сейчас же позади раздался жалобный визг:
— Ой! Ой, дяденька, больно, больно!
Долговязый тащил мальчишку за ухо, почти приподнимая его от земли.
Мальчик отчаянно кричал:
— Пусти, дяденька, больно. Пусти! Ой, больно!
Но торговец не обращал никакого внимания на вопли ребенка. Толпа растерянно и негодующе смотрела на происходящее. Но вот из толпы быстрыми шагами вышел молодой рослый мужчина, с небольшой подстриженной бородкой и черными блестящими глазами; судя по одежде приезжий, Подойдя к долговязому, он рывком схватил его за руку. От боли тот побледнел и выпустил ухо ребенка.
Мальчик перестал кричать и спрятался за спину своего заступника.
— Ну-ка, отойди! Не совестно тебе связываться с ребенком? — отпуская руку, повелительным тоном сказал приезжий.
— Ах, вот как? Воров, грабителей защищаешь? — закричал долговязый. — Сюда, православные, сюда! Вот он, христопродавец, бейте его! Бейте! — захлебываясь, срывающимся голосом визжал
