— Они все понимают. Сами говорят редко, не со всеми и только по делу. И не ртом, — Квали постучал себя по лбу пальцем. — Вот тут. Со мной ни разу не говорили, а с Громом, моим Указательным, иногда говорят. Никто не знает, почему с одними говорят — а с другими нет. Может, с тобой заговорят — попробуй!
«Смотри-ка, щеночек пришел!» Бойкая Стерва потянулась, выпуская когти. «И самочку привел, хорошенькую!» Прямой Удар зевнул, лениво окинул взглядом подошедших эльфов и отвернулся: «Я его знаю, он не слышит. А она… тоже». «Ну подойти-то надо! Они славные — смотри, как светятся!» «А толку? Глухие же! Не пойду. Вызова не было, значит поглазеть пришли. Хочешь — развлекайся, а мне влом. Глухих щенков веселить — вот еще, нашла занятие!» «Зануда!», образ задней лапы, стряхивающей воду характерным кошачьим движением. Прямой фыркнул и перекатился на другой бок.
Птахх, затаив дыхание, смотрела на неторопливо приближающееся создание. Огромный черный Зверь передвигался с завораживающей пластикой, скользил, перетекал. Кошачьи лапы и туловище заканчивались пышным лошадиным хвостом, а шея и верхняя часть головы были как у лошади — таинственного полумифического животного, начисто вымершего в 300-летнюю войну. Птахх прочитала о лошадях все, что сумела найти — но это было очень мало и очень противоречиво. Судя по всему, лошади были друзьями людей, и очень необычными животными — они умели смеяться! Причем так, что до сих пор ходило выражение «ржать, как лошадь», то есть смеяться громко, от души, заливисто и заразительно. Вот бы послушать!
Книзу морда расширялась и уже ничем не походила на лошадиный сап, из-под верхней губы вниз торчали изогнутые клыки. Звери Короны сами по себе являлись живым мифом. Каждому из них было больше 6000 лет, правда, это знали немногие, и они помнили своего Создателя — 50 из них он держал на руках в момент их рождения и сам назвал их имена. Десяти, появившимся позже, Звери дали имена в той же традиции. С тех пор у них никогда не было малышей — чего-то не хватало им для этого. А как это получилось тогда, на заре времен, они не помнили — это было так давно…
— Здравствуйте, благословенный! Чистой вам воды! — поклонились двое двуногих. Бойкая фыркнула. Смешные щеночки!
— Шон, а погладить можно? — Птахх лучилась счастьем.
— Вот сама и спроси. Спроси-спроси, если можно, он тебе сам подставит лапу или ухо!
— Благословенный… — с замиранием сердца начала Птахх. Рубиновый глаз заглянул ей в душу, Зверь фыркнул и подставил лапу лесенкой.
— Ух ты! — восхитился Квали, — Полезай, тебя приглашают покататься! Птахх восторженно взвизгнула и забежала Зверю на спину. Квали уже открыл было рот — попросить, чтобы прогулка не очень затянулась, но тут лапа придвинулась уже к нему.
— Я… да? — удивился он и залез. Здорово! Интересно, за что такая милость? Или Кириан попросил?
Зверь неторопливо побрел вдоль воды, по воде, опять по берегу. Птахх молча сияла, только вздыхала иногда глубоко и прерывисто от полноты чувств. Квали тоже переваривал новый опыт. Ему в первый раз удалось кого-то настолько быстро, легко и полностью осчастливить. Это было… приятно! Очень!
Прогулка продолжалась около часа и закончилась у сторожки. Зверь лег, Квали и Птахх соскочили на землю и склонились с прижатыми к плечу ладонями:
— Благодарим тебя, благословенный, чистой тебе воды!
Вышел Мастер Кириан с корзиной яблок, крупных, краснобоких, поставил перед Зверем.
— Да на, на, лакомка! — Зверь ловко наколол одно на коготь, отправил в пасть, захрумчал.
— Он… улыбается! — прошептала Птахх. Квали пригляделся. Зверь действительно улыбался! Надо же, вот что значит новый взгляд! Никогда не замечал, даже в голову не приходило!
Кириан искоса поглядывал на пару. Потом, когда они распрощались и ушли, и Бойкая убежала, доев яблоки, он долго еще сидел на скамейке у сторожки, на такой памятной скамейке. Он погладил старое, уже затрухлявившееся дерево сиденья. Именно здесь он в первый раз увидел свою Тору. Эта девочка на нее слегка похожа, такая же миниатюрная, только цвет глаз другой. Вот и нашел себе пару младший на-фэйери. У них-то и в мыслях нет еще, но Бойкая сказала, что рядом друг с другом они светятся, значит, это только вопрос времени — подрастут, и свет выйдет наружу. Зверям в этом можно верить, они эльфов чувствуют. А им с Торой было сложнее.
Тогда, 20 лет назад, он возвращался от озера и здесь, на этой скамье, увидел вдруг свою мечту. Мечта грызла яблоко и болтала ногами. Русые волосы, подхваченные темно-вишневой лентой, большие синие глаза, задорно вздернутый нос, румянец во всю щеку, ножки в вишневых туфельках взбивают пену кружев под розовым подолом. И веяло от нее невероятной чистотой — это чувствовалось даже на расстоянии. Девушка была отмыта до скрипа, до хруста, как то яблочко, которое она грызла. Так просто не бывает, но — вот, есть же! Кири почему-то почувствовал себя ужасно грязным, несмотря на недавнее купание…
— Райя, — поклонился Кириан, понимая, что очень невежливо так пялиться, но не в силах оторвать глаза от чудного видения.
— Райн, — равнодушно кивнуло видение, критически оглядело яблоко и с хрустом опять запустило в него крепкие зубки. Из сторожки вышел вампир, открыл портал.
— Тора, нам пора.
Мечта вспорхнула, взяла вампира за руку. Неожиданно обернулась через плечо на Кириана, гордо вздернула подбородок и шагнула вслед за вампиром, исчезая из жизни Кири, возможно — навсегда. Кириан стоял, остолбенев, в голове металось: «Так вот, как это бывает!». Девушка? Девочка? Причем тут вампир? Неужели она… кормлец? Какой ужас!
— Мастер Дорбин, кто это был? — нос и уши Кириана, обычно белые, не поддававшиеся загару, были ярко-розовыми.
— Один из Старейшин ле Скайн, а что такое? — Мастер удивленно разглядывал Кириана.
— А девушка? С ним была девушка, он называл ее Тора!
— Не знаю, если и была — сюда не заходила, — пожал плечами Мастер. — Да что с тобою, мальчик? Ты как не в себе!
— Да, наверно, — поник Кириан, чувствуя себя чрезвычайно глупо. «Хи-хи! Влюбился! Щеночек влюбился!», задразнился у него в голове кто-то из Зверей. «Отстань», мысленно буркнул Кири. И правда, что это он? Ну, девушка, ну, может — и кормлец, ну и что? Она на него и внимания-то не обратила! Но облик незнакомки застрял в голове намертво и преследовал его упорно целых две недели — до следующей встречи там же, у сторожки на скамье. На сей раз платье было голубое с синим лентами, в руках книжка. На Кири опять напал столбняк. «Хи-хи!», сказал кто-то из Зверей, Кири мысленно дал себе пинка.
— Райя, простите, не знаю, как вас зовут, позвольте представиться: Рэй Кириан! Могу ли я быть вам чем-то полезен? Не желаете ли покататься на Звере? «Ну, ты наха-ал!» «А нефиг хихикать!» «Сам дурак!» «Вот на тебе, на умном, я, дурак, и поеду!» «Р-р-р!»
Прекрасное видение, не ожидавшее такого напора, захлопало очами.
— Вы очень… любезны… — склонила она головку набок, рассматривая неожиданного кавалера, локоны полились через плечо, как живые. — Но я не могу принять ваше предложение. Мой… — она замялась на секунду, — хозяин приказал ждать его здесь, — по ее лицу скользнула неуловимая гримаса, она как будто сдерживала смех. — Если я уйду, он меня уж-жа-асно накажет! Уж-жа-асно! Он о-очень строгий!
— Вы… — Кири покраснел и смешался.
— Я еще не кормлец, но скоро буду, — важно сказала девушка. — Я выросла у ле Скайн, нас специально воспитывают. — Вы не знали? А вы? Вы здесь работаете?
— Да я здесь тоже, можно сказать, вырос. Но вам, наверно, будет неинтересно…
— Ну, почему же! Присядьте здесь, расскажите! И почему у вас такое… необычное лицо?
— Необычное? — удивился бесхитростный Кири. — Скорее уродливое. Это обморожение, я в ящике с ним лежал.
— В ящике? Как интересно! Расскажете?
— Только, если надоест — скажите сразу, ладно? Деревня, в которой я родился, стояла у брода через
