Но пока мы живы, жива и надежда, что однажды мы соберемся с силами и разорвем его. Эволюция не стоит на месте, когда-нибудь мы, может быть, поумнеем. А пока что наша задача — дать возможность нашим потомкам выжить достаточно долго для того, чтобы эволюция сделала свое дело. Так что…
— Извините, что прерываю, — вмешался Макс, — но снаружи какой-то шум. Нам бы дверь подпереть чем-то.
— Начинается буря, — кивнул Пустынник, — давайте поищем что-то прочное. И останки уберем отсюда.
Дверь подперли парой более-менее прочных досок, выломанных из двери в одну из каморок. В самой каморке обнаружились банки с тем, что осталось от всевозможных солений. Макс, увидев это помрачнел. У детишек не хватило сил выломать замок, и они умерли в трех шагах от целого склада провизии.
— Не бери близко к сердцу, — посоветовал сталкер, каким-то образом угадавший мысли товарища, — если б они добрались сюда — только продолжили бы свои муки и в итоге все равно погибли бы.
Макс только покачал головой: гребаный Пустынник прав, как всегда, но порой кажется, что этому ненормальному чуждо что-либо человеческое.
Костер разводить не стали: в подвале и так воздух затхлый донельзя, вентиляции никакой. Холодную тушенку ели молча, без аппетита, как будто призраки умерших голодной смертью детей заглядывали в рот.
— У меня аккумулятор ПНВ сел, — сообщил Сергей невпопад.
Оказалось, что не у него одного. Игорь и Слепнев тоже остались без ночного видения.
— Полагаю, у всех остальных дела не многим лучше, — вздохнул Латышевский, — аккумуляторы не ахти, а зарядить не от чего. Хорошо хоть для фонарей сумели сделать приличное питание, а то еще пара часов — и были бы ночью совсем слепые.
Макс кивнул:
— Да уж. От передвижения ночью придется отказаться: уж лучше днем передвигаться, а заметит кто — так и мы его заметим хотя бы. А ночью вляпаться кому-то в пасть — плевое дело. Будем беречь аккумуляторы на самый крайний случай.
На несколько минут воцарилась тишина. Затем Пустынник негромко сказал:
— Готовьте пулеметы. Снаружи что-то есть.
В тот же миг в дверь что-то ударилось. Несколько затворов лязгнули одновременно.
— Что это? — испуганно спросила Ольга.
— Не знаю. Сидим тихо. Если проломится — включаем фонари и стреляем.
Послышался шорох: сначала за дверью, потом на улице, у самого окошка. Однако кромешная темень спустившейся на землю ночи не позволила разглядеть существо снаружи.
Оно знает, что в подвале люди, безо всяких сомнений, подумалось Максу. Проломит дверь или нет? Выдержит ли брус?
— А это не может быть наш мстительный знакомец? — шепотом спросил он.
— Нет. Алчущий превосходно знает свои шансы в лобовой атаке. Это что-то другое… что-то с множеством ног. Да и звуки другие. И я вообще не уверен, выследил ли алчущий нас до этого подвала. Мы тихо сидели… оно учуяло нас не на слух и не зрительно. Запах, возможно, или что еще.
Минут сорок прошло в напряженном ожидании и полной тишине, не считая шума ветра снаружи.
— Запах, — сказал Слепнев, продолжая прерванную беседу, — больше никак нельзя — вкус и осязание отпадают.
— Вы, как биолог, должны знать, что пять чувств — не предел, — парировал Пустынник, — более того, я уверен, что это существо охотится не с помощью зрения, слуха или обоняния. Во время песчаной бури ничего не видно, вой ветра и шорох песка глушат звуки, о запахе тем более нечего говорить: вихревые движения воздуха не позволят определить направление к добыче по запаху. Вкус и осязание отпадают. Получается, у этого охотника есть шестое чувство. Например, телепатия.
— Как же ты меня утешил и успокоил, — вздохнула Ольга.
— Кажется, поспать нам не удастся, — заметил Влад, — как-то не спится, когда снаружи бродит нечто с шестым чувством. Артур, ты не хочешь рассказать нам немного о… своих друзьях?
Сталкер кивнул:
— Что вас интересует?
— Ну, например, сколько их?
— И каков их общинный уклад? — добавил Петруха.
Пустынник на миг задумался, затем сказал:
— Мне сложно сказать. Люди как люди. В ближайших районах раньше жило около трех тысяч их, теперь, полагаю, чуть больше. Правит ими, как я уже говорил, лидер, которого называют Богом.
— А как они выучили русский язык?
— Я не знаю. Их собственный язык ни на что не похож — они сами изобрели его, подобно тому, как глухонемые сами выработали язык жестов.
— Они разумны настолько же, насколько и мы? — полюбопытствовал Латышевский.
— Да. И, если вас интересовало именно это — им известны понятия дружбы, доброты, сострадания, чести… а также ненависти, ярости и гнева.
— У них есть естественные враги?
— Есть. Железноголовые. Алчущие не представляют для них угрозы — вы сами видели результаты схватки между отрядом Веффрна и стаей алчущих.
Слепнев тяжело вздохнул:
— А вы не думали, что в будущем эта Семья может стать врагом всего человечества?
— Это возможно, теоретически. Но если это случится — вина будет всецело на вас. Люди Семьи неагрессивны по своей природе и добродушны, хоть и выглядят хищниками. Не позволяйте вашим глазам обманывать вас. В конце концов, первые полгода я жил у них в гостях, ничего не давая взамен. Они жалели меня. Это уже после мои знания пригодились им в войне против захватчиков.
Макс молча слушал и мотал на ус, косо глядя на Пустынника. Да, прав Латышевский, слишком уж заумно говорит этот сталкер, слишком много знает, слишком много умеет. Не испытывает эмоций, боли, страха, сострадания… или не показывает, по крайней мере. Кто же он такой, и какой сюрприз держит в рукаве? Вопрос на полтонны патронов, но без ответа.
Ночь прошла спокойно: что бы ни пыталось пробраться в подвал, оно быстро оставило свои попытки. Наутро, когда сквозь толстый слой пыли на крохотном оконце пробился лучик света, Макс собрался вновь продолжать свой путь. Но когда отряд приготовился осторожно проверить, не караулит ли ночной хищник за дверью, снаружи послышался вначале неясный, но все нарастающий рокот моторов и свист воздуха, рассекаемого винтами. Минутой позже появились и автомобили.
— И что теперь делать будем? — задал риторический вопрос Влад.
Слепнев переглянулся с Петрухой, затем взглянул на Пустынника:
— Переждать?
— Не выйдет.
Теперь уже все взгляды остановились на сталкере.
— Моторы выключаются, слышите? Они здесь надолго.
Сергей переглянулся с коллегой:
— Слышь, Петруха, а все-таки по-нашему вышло. Мы с тобой изначально стояли за контакт — и вот теперь и выбора особого нету.
— Я вас разочарую, — сухо сказал Пустынник, — этот контакт будет стоить вам жизни, если затянется. Вы не забыли про Семью? Она может нанести удар в любой момент, и тогда вы попадете под горячую руку.
В этот момент Виктор лязгнул затвором:
— Не будет никакого контакта.
Его автомат смотрел в пол возле ног Сергея. Чуть поднять дуло — дело одного мгновения.
— Ты в своем уме?!
— Абсолютно. Эти ребята из СШЕ заберут «чистильщик» себе, и моя семья умрет. Если кто-то
