американских профессоров, кроме того, разрабатываются интернет-курсы практически по всем предметам. Если значительное число американских студентов не может вернуться к обучению, то высшему образованию следует повернуться лицом к таким студентам во Всемирной Сети. Как когда-то у нас были тесты пригодности к школе, сейчас нам необходимы экзамены пригодности к колледжу? К счастью или несчастью, рынок для этого есть, и он растет.
Любители цифр
Американцы обожают цифры, но не любят арифметику. Мы все меньше изучаем математику и естественные науки в университетах, в то время как все больше студентов выбирают психологию. Но нас зачаровывает математический фундамент нашей повседневной жизни. Возможно, у нас становится меньше специалистов по математике, но растет число простых любителей цифр.
Когда Ларри Саммерс стал в 2001 году президентом Гарварда, он в обращении к университетскому сообществу сказал, что мы живем в обществе, где найдется мало людей, которые признались бы, что «не читали пьесы Шекспира… но где вполне… приемлемым считается не понимать, чем ген отличается от хромосомы, или не знать, что такое экспоненциальный рост». И чтобы дополнить картину, нужно сказать, что сегодня в Гарвардском университете насчитываются всего 77 студентов, специализирующихся по математике, из более чем 6 тысяч студентов. В Йельском университете их тридцать восемь. Это означает, что в этом году 2 ведущих, университета выпустят меньше 50 человек, действительно разбирающихся в тонкостях высшей математики.
Америка часто импортировала самых блестящих математиков и ученых. Альберт Эйнштейн приехал из Германии, когда к власти пришел Гитлер. Вернер фон Браун, также депортированный из Германии, помог запустить наши первые ракеты. Хотя в Америке были свои изобретатели, например Томас Эдисон, лучшие математики и ученые приезжали из-за границы.
В 2001 году двухпартийная комиссия по национальной безопасности признала, что вторая по значимости угроза Америке (после терроризма) — недостаток в стране специалистов по математике и естественным наукам. В 2006 и 2007 годах Крейг Барретт из корпорации «Интел» и Билл Гейтс из «Майкрософт» свидетельствовали перед комиссией конгресса, что нам срочно нужны выпускники- специалисты в этих областях и что нам или придется привлекать специалистов из других стран, или мы столкнемся с критическими проблемами инфраструктуры.
Очевидно, что доля степеней по физическим наукам, технологиям, инжинирингу и математике сокращается относительно общего числа всех присвоенных степеней. В 2003— 2004 академическом году число степеней по этим наукам составляло 27 процентов по сравнению с 32 процентами десятью годами ранее. Причем многие степени получали не американцы, а иностранные студенты, приезжавшие в США учиться. В отличие от нас в Китае и Индии Шекспир не так популярен, как Нильс Бор, но в этих странах утверждают, что выпускают до 950 тысяч инженеров в год. В них изучение математики и естественных наук приветствуется, их видят как дорогу в светлое будущее. У нас же дело обстоит иначе.
Но какой горькой ни была бы правда о научных степенях в области математики и естественных наук в Америке, известно также, что США сегодня переживают растущий массовый бум обожания математики, естественных наук, медицины и новых технологий. Согласно анализу 2007 года, опубликованному в журнале «Попьюлар сайенс», в текущем телевизионном сезоне на четырех крупнейших каналах в лучшее эфирное время идет не менее 15 сериалов, в которых ведущую роль играют науки. За все десятилетие 1990-х их было только 10.
Диапазон их чрезвычайно широк: от блокбастера «Си-эс-ай». Место преступления», в котором криминалисты из управления полиции Лас-Вегаса раскрывают преступления, реконструируя сцены убийств, вычисляя траектории полета пуль и анализируя пятна крови, до более специализированного «Хаус», где гениальный, но вспыльчивый доктор Грегори Хаус определяет медицинские заболевания, находя объяснение поведению пациента. Но интерес публики не ограничивается только криминалистами и практикующими врачами. Один из самых популярных сериалов с 11 миллионами зрителей — «Намберз», в котором гений-математик помогает своему брату, агенту ФБР, раскрывать преступления, используя самые сложные математические уравнения. Кстати, естественные науки и числа настолько прочно вошли в нашу ТВ-культуру, что один калифорнийский репортер призвал объявить «цифровое предупреждение».
Да, наука всегда была заметной частью массовой культуры, особенно в раскрытии преступлений. Шерлок Холмс был королем применения научных методов в криминологии. Почти в каждом фильме про Джеймса Бонда за любовными сценами и драками остаются малозаметными визиты в лабораторию агента Кью, который похваляется последними технологическими достижениями, позже приходящимися весьма кстати (надо же, какое совпадение!).
И честно говоря, пусть современное поколение детей воспитывалось на куклах Барби и моделях машин, но оно также выросло, играя с детскими наборами для юных химиков и кубиками Рубика.
Однако несомненно, что за последние 15 лет наука стала чрезвычайно популярной. Ученые и просветители, от Карла Сагана до Билли Ная и даже Эла Гора, провели значительную работу по ознакомлению Америки с наукой так,” чтобы она стала понятной каждому. А в фильмах, таких как «Умница Уилл Хантинг» 1997 года и «Игры разума» 2001 года, мы узнали, что гении, математики и ученые могут быть ужасно привлекательными. Потом появились «Код да Винчи» Дэна Брауна и «Фри-кономика» Стивена Левитта и Стивена Дабнера, и в Америке не осталось никого, кто не увлекся бы числовыми рядами, магией математики и анализом данных.
Но еще более поражает то, что происходит сегодня. По пятницам только сериал «Намберс» смотрят 11 миллионов человек — и не вопреки математике, а благодаря ей. Когда проверили, в какие моменты интерес аудитории поднимался до максимума, оказалось, что зрители приникали к экранам во время объяснения математических правил. Почему? Зрители объясняли это тем, что в те моменты они чувствовали себя очень умными.
Во многих отношениях наука и технология в Америке больше сфокусированы не столько на высадке человека на Луне или постройке самого высокого в мире здания, сколько на том, как нужно обходиться с «космическим мороженым» (мороженое сухой заморозки, предназначенное для астронавтов). Мы все чаще в своей повседневной жизни используем новейшие технологии, и понимание того, для чего они применяются, завораживает нас. В автомобиле «форд» сегодня больше вычислительной мощи, чем в первой запущенной в космос ракете. Компьютеризованными становятся даже стиральные машины. Наука и технология окружают нас везде, поэтому нам хочется сбросить с них покров тайны.
Посмотрите, что произошло с опросами. Когда я начал работать в этом бизнесе, только очень богатые организации могли позволить себе проводить опросы: они были чудовищно дороги, потому что проводились в личном разговоре. Теперь же крупные компании проводят опрос каждые три дня. Нас буквально пропитывают цифрами, особенно преуспевают в этом новостные агентства, ибо новости с цифрами расходятся гораздо лучше, чем очередная сводка о теракте в Ираке.
В то время как серьезные ведомства по опросам общественного мнения расширяют свою деятельность, многие другие организации проводят так называемые телефонные опросы, и некоторые из опросов даже приносят им прибыль от телефонных компаний. Их нельзя отнести к настоящим опросам из- за отсутствия методологической чистоты. Более того, вопросы часто строятся таким образом, что ответ на них предопределен. Печально, что при всех научных методиках, наработанных в области опросов общественного мнения, так много теленовостей и развлекательных программ пользуются методами, которые лишь кажутся научными, но на самом деле не являются таковыми. Я был свидетелем, как телеведущие с серьезными лицами представляли статистические данные, которые вполне могли быть подготовлены за кухонным столом.
Большинству людей требуются не просто цифры, им нужен анализ и толкование результатов, дающие удовлетворение от превращения цифр в идеи. Разумеется, именно этим занимается данная книга. За каждой тенденцией стоит причина, до которой нужно докопаться, и делаются соответствующие выводы. Если американцы будут продолжать работать во все более позднем возрасте, а подростки и дальше увлекаться вязанием, изменения и последствия этих тенденций будут гораздо глубже, чем те, что
