приведены здесь. Именно поэтому я стараюсь как можно подробнее описать каждую тенденцию и досконально продумать их возможное значение и смысл.
Действительно ли Америка переживает тенденцию возвращения к науке, принимая во внимание увлечение цифрами, к чему призывали эксперты по безопасности и интеллектуалы, или математика и наука привлекает нас лишь в качестве развлечения и игрушки? Что-то вроде «телесериалы и кино — да, но курсы в колледже и профессиональная карьера — нет, увольте»? Я пока не уверен, что, посмотрев «Скорую помощь» или «Си-эс-ай. Место преступления», люди бросятся поступать на химические факультеты (хотя в свое время число абитуриентов в юридические школы увеличилось благодаря телесериалу «Закон в Лос- Анджелесе»). Да, посещаемость научных летних лагерей возросла, но учебные заведения, подобные Массачусетскому технологическому институту, похоже, недобирают студентов, судя по тому, что их учебные планы меняются в сторону общеобразовательных дисциплин. Так возвращаются ли математика и естественные науки или нет?
Недавно я интервьюировал одного из руководителей математического факультета в Йельском университете, и он сказал, что американец, заработавший больше всех в стране (1,5 миллиарда долларов), специализировался по математике. Он имел в виду главу хедж-фонда, успех которого был основан на вычислениях. Он хотел сказать, что с помощью математики можно заработать кучу денег. Поэтому интерес публики к цифрам обнадеживает, и я надеюсь, что такие книги, как эта, научат людей понимать значение цифр.
Но потребуются громадные изменения позиций, особенно родителей и сверстников, чтобы студенты в Америке пошли учиться на математические и естественнонаучные факультеты. Надеюсь, что по мере того каклюди все глубже будут понимать могущество цифр, а книги, подобные этой, будут снимать с них покров тайны, таких студентов появится больше.
Часть XV. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Религиозные микрообъединения
Помните обложку журнала «Нью-Йоркер» где-то в 1970-х годах, высмеивавшего точку зрения жителей Нью-Йорка на мир за пределами города? На переднем плане подробно прорисованы Девятая авеню, Десятая авеню и Гудзон, остальная часть США занимает место приблизительно трех городских кварталов с подписями «Чикаго» и «Лос-Анджелес», а за ними, в едва различимой дали — земли Китая, Японии и России.
Я вспоминаю эту карикатуру каждый раз, когда думаю о том, как американцы воспринимают религию не только в США, но и во всем мире. Есть католики и протестанты с их несколькими ключевыми течениями. Кроме того, есть небольшое число евреев и мусульман в нескольких крупных городах Америки и, конечно, много мусульман на Ближнем Востоке. В штате Юта живут мормоны. А что касается остального мира, мы вполне уверены, что в Индии исповедуют индуизм и буддизм, а в Африке и Китае — традиционные религии, хотя мы не совсем понимаем, как уживаются китайская религия и коммунизм. Все остальные религии относятся к нетрадиционным, возможно даже, к «культам».
Более того, считаем мы, две мировые религии, христианство и мусульманство, становятся все более значимыми для своих последователей, а это является свидетельством роста мегацерквей в Соединенных Штатах исламского фундаментализма на Ближнем Востоке. Но в общем и целом, по нашему мнению, настоящая фанатичная приверженность религии в мире идет на убыль, принимая во внимание небывалое распространение науки, образования и антиклерикализма на всей планете. В конце концов, разве нам не повторяют постоянно, что американская религиозность — это исключение из правил и что в таких странах, как Франция и Германия, регулярное посещение церквей сократилось на 10 процентов?
Итак, ниже я привожу несколько важных истин, чтобы ориентировать читателей в нужном направлении. Во-первых, вопреки предсказаниям многих современных исследователей религии, во второй половине XX века мир не становится более атеистичным по мере развития прогресса.
В 1968 году американский социолог Питер Бергер в интервью «Нью-Йорк тайме» сказал, что «к XXI веку религиозные верующие останутся скорее всего лишь в небольших сектах, сбившихся в кучки для сопротивления мировой атеистической культуре». Спустя почти 40 лет, в 2006 году, тот же самый профессор Бергер признался на международной религиозной конференции, что его предположение оказапась полностью ошибочным. Мы не живем в эпоху атеизма, мы живем в мире «взрывной, всепроникающей религиозности», добавил он.
Да, это так, а вот и подтверждения. Согласно «Всемирной христианской энциклопедии», которая предоставляет обзор и анализ религиозного облика мира, на планете насчитывается около 10 тысяч отдельных, несхожих между собой религий, при этом каждый день создается 3 новые. Американцы могут наблюдать подъем мегацерквей, беспорядочно расползающихся организаций, которые предлагают все на свете — от литургического просветления до туристических путешествий с подростками, но во всем мире идет обратный процесс. Процветают мини-церкви: маленькие группы чрезвычайно преданных последователей с чудаковатыми на первый взгляд верованиями.
Конечно же, они являются идеальными примерами микротенденций. Хотя всем нам хочется рассматривать религию сквозь призму глобальных макротенденций (например, «Христианство распространяется на юг», «Ислам движется вправо»), истина заключается в том, что вся религия в мире сегодня представляет собой сумму крохотных, неистово преданных, постоянно меняющихся микрообъединений, которые формируют ландшафт общих верований.
Из 9 тысяч религий, зарегистрированных во «Всемирной христианской энциклопедии», некоторые являются прямым подмножеством ислама или христианства, как, например, 8 миллионов ахмади, мессианской мусульманской секты в Пакистане, или 300 тысяч последователей Благословления в Торонто, христианского харизматического движения в Канаде. Многие представляют собой гибрид традиционных религий, как 20-миллионные бразильские умбанданы, которые, как сказано в энциклопедии, сочетают традиционную религию африканского народа йоруба с верованиями южноамериканских индейцев, прибавив к ним немного католицизма и французского спиритизма XIX века.
Кто вступает в новые религиозные движения? Специалисты говорят, что конкретный тип таковой личности отсутствует. В эти движения идет молодежь, которая хочет отметить границы своей независимости. Пожилые люди ищут душевного комфорта, которого нет в их жизни. Определенные этнические группы или национальные группы, например африканцы, познакомившиеся с христианством, вступают в гибридные движения, потому что новая идеология объединяется в них с местными традициями. Почти все приверженцы новых религиозных движений ищут общения, самоутверждения, вдохновения и цели в жизни. Само разнообразие и варианты новых религиозных движений доказывают, что принадлежность к группе с общими, глубокими интересами, то есть с предпосылками микротенденций, — мощная сила в любой области жизни.
Гибкость, разнообразие и динамизм мировых религий важны по нескольким причинам: Прежде всего многие из этих мини-религий, которые, возможно, неразличимы на общей карте вероисповеданий, достаточно большие. Например, в мире насчитывается 20 миллионов приверженцев умбанды, что в полтора раза превышает количество иудеев и в 20 с лишним раз — число унитариев [18]. Маргинализация этих религий происходит благодаря нашей точке зрения, а не из-за числа последователей.
Во-вторых, по мере того как продолжает усиливаться напряженность между радикальным исламом и Западом, рост миллионов членов религиозных микрообъединений во всем мире дает понять, что так называемый конфликт цивилизаций — пустая риторика. Да, отдельные группы радикальных исламистов борются против некоторых сегментов христианства. Но когда речь идет о влиянии религиозного конфликта на мир, более точной картиной будет та, в которой миллионы людей искренне поддерживают тысячи
