- А что это, мезокрылы? - рассеянно поинтересовался Птицелов, думая о своем.
- Гадины трехметровые, - пояснил Облом. - Между лапами перепонка. Прожорливы, страсть…
- Там хоть тепло? - спросил Птицелов, плотнее стягивая завязки капюшона.
- О да, - сказал Облом. - Этого не отнять… Опять же в лагерях там и бабы живут, красота. И вид на жительство в центральных районах заработать можно. И деньги платят… - Он покосился на Птицелова, с задумчивым видом озирающего окрестности. - Ты чего, брат-си- делец?
- Места знакомые, - проговорил Птицелов.
- Знакомые? - переспросил Облом. - А может, ты знаешь, где лучше искать?
- Может, и знаю, - отозвался Птицелов.
- Дык чего стоим? - взбодрился Облом. - Идти надо… Найдем что ценное, глядишь, и впрямь на4 юго- запад пошлют… Это было у мо-оря, - фальшиво запел он, - где ажурная пена-а…
- Сапоги бы надо, - сказал Птицелов. - По реке придется шариться… Правда, это не основное русло Голубой Змеи, а всего лишь один из притоков, но все-таки…
- Откуда знаешь?
- Видел я тут штуку одну, - сказал Птицелов. - Думаю, ее обломки ищут…
- Ага… - Облом со скрипом поскреб в густой щетине на подбородке. - Подорвали
ее?
- Может, и подорвали, - проговорил Птицелов. - А может, сама рванула. Но один обломок, здоровенный такой, в реку плюхнулся. Я только успел из воды вылезть, а штуковина как шарахнет! Пламя до небес, дым, и куски во все стороны, а один прямо в реку…
- Место помнишь?
- Помню, - вздохнул Птицелов. - Но в воду лезть, в такую холодрыгу, бррр…
- Щас организуем, - проговорил Облом. - Господин Панди!
- Чего тебе, - буркнул тот.
- Разрешите обратиться, господин гвардии капрал!
Панди изо всех сил попытался сохранить безразлично-суровое выражение на лице, но губы его против воли расползлись в улыбку.
- Обращайтесь, воспитуемыи, - милостиво разрешил он.
- Есть идея, господин гвардии капрал.
- Говори!
Мне один кореш, из местных, сказывал, что воспитуемые тут какую-то странную хреновину подорвали, при Отцах еще. И что деталь от этой хреновины в реку свалилась. Так вот мы с Птицеловом обмозговали это дело и решили деталюху извлечь. Что скажете, господин гвардии капрал?
Панди напустил на себя важный вид, надул губы.
- Угум, - промычал он. - Инициатива похвальна… Действуйте, воспитуемые!
- Дык как действовать, господин гвардии капрал, - проныл Облом, - если вода активная, а у нас ни сапог, ни перчаток резиновых?
…Панди чертыхнулся и знаком подозвал рядового:
- Э-э, как тебя там…
- Рядовой Boxy!
Слушай мою команду, Boxy! Там у водителя должен быть комплект химзащиты, - сказал Панди. - Приказываю изъять.
- Есть изъять!… Только, господин капрал…
- Что только?!
- Не даст он, - промямлил солдат. - Известный жмот… Вы бы сами попросили, господин капрал, а?
- Массаракш! - прорычал Панди. - Распустились при новой власти… Была бы здесь Гвардия, я бы с этого жмота шкуру содрал бы. Для комплекту…
Панди повернулся на каблуках, бросился к кабине грузовика, из которой торчали здоровенные ножищи в керзачах.
Облом, давясь от беззвучного смеха, ткнул Птицелова в бок: дескать, гляди, что сейчас будет.
Вблизи керзачей бравый капрал сразу как-то усох, ссутулился весь и стал что-то быстро говорить - дэки не расслышали толком, что именно, но судя по интонации, что-то льстивое. Руки капрала, обычно будто пришитые к бокам, так и летали, так и летали.
Водитель грузовика был из вольнонаемных и нрав имел крутой, а кулаки - пудовые. В лагере его боялись все, включая высокое армейское начальство. Выслушав словоизлияния капрала, керзачи благославляюще шевельнулись. Панди немедленно распрямил спину, жестом подозвал рядового Boxy.
Через час, нагруженные полным комплектом химзащиты, миноискателем и специальным освинцованным мешком, Облом с Птицеловом в сопровождении рядового Boxy тащились к берегу Голубой Змеи.
- Ты почему не сказал капралу, что это я видел… м-м… хреновину? - поинтересовался Птицелов.
- Чудила, - хмыкнул Облом. - Скажи я, что ты из местных, капрал бы тебя загонял, как ломового мерина. По всему квадрату! А так денек провозимся, другой, третий, и все на одном месте… Сечешь?
- Не очень, - признался Птицелов.
- Эх, темнота… - покачал Облом кудлатой башкой. - Сразу видно, мутант с периферии… Эй, солдатик! - окликнул он Boxy. - Насвайчиком не богат? Не угостишь бедных делинквентов, идущих класть живот во имя науки?
Рядовой Boxy пошарил по карманам, извлек тощий пластиковый пакетик. Протянул его Облому.
- Благодарствуйте, служивый! - отвесил Облом дурашливый поклон.
Он аккуратно открыл пакетик, осторожно вытряхнул на заскорузлую ладонь горстку темно-зеленых зерен.
- Будешь? - предложил он Птицелову.
- Не-ет, - проговорил тот. - Не хочется.
- Да ты и не пробовал небось?
- Не пробовал, - согласился Птицелов.
- Потому и не хочется, - заключил Облом. - Смотри и учись, пока я жив, доходяга!
Он ловко собрал зерна насвая в щепоть и заложил за оттопыренную нижнюю губу. Одобрительно замычал, показал солдату большой палец.
- А почему «во имя науки»? - спросил Птицелов.
Облом пробубнил что-то невнятное, тряхнул головой. Толку от него было сейчас немного, и Птицелов стал глазеть по сторонам, заново открывая знакомые места. Низкорослый подлесок, страхолюдные ямы, заполненные черной жижей, торчащие вкривь и вкось ржавые фермы пусковых установок, воронки от давних и недавних взрывов, бетонные колпаки капониров. Странно было все это видеть третий раз в жизни. Первый - в далекой уже, хотя не прошло и года, дикой юности. Второй - на экране машины, умеющей заглядывать в душу. И третий - теперь вот. Неужто будет и четвертый, и пятый?
А вдруг я проклят? И до конца дней суждено мне. возвращаться на место, где однажды узрел я бога, выходящего из чрева железной птицы?
Не бог это, тут же напомнил Птицелов себе, а пришелец. Человек из плоти и крови, но чужой.
- Почему во имя науки, спрашиваешь? - пробормотал Облом, выплюнув насвай.
- Ну да…
- А для кого мы железяки эти собираем, как ты думаешь?
Птицелов пожал плечами.
- Откуда мне знать.
- Либо для столичной Академии наук, - веско произнес Облом, - либо бери еще выше - для самого Департамента Специальных исследований! Там, я слышал, до сих пор Странник заправляет… Вот ведь не берет человека никакая напасть. И при Отцах свои делишки обтяпывал, и при Комитете…
- Слушай, Облом, - сказал Птицелов. - И откуда ты все знаешь?
Облом покосился на рядового Boxy, с самым рассеянным видом бредущего поодаль, и наклонился к уху Птицелова.
Откуда, не скажу, - проговорил он, - но ты слушай и мотай на ухо, желторотик, ума-разума набирайся… -
