определенные трудности, но все они вполне преодолимы. Это короткое путешествие, восемь дней туда и обратно. Полет на Луну — это пикник.
— Пикник?
— Пикник, увеселительная прогулка.
Ко времени интервью фон Браун и его группа в Центре космических полетов имени Дж. Маршалла уже построили «Сатурн» и состоялся его успешный запуск в Космическом центре имени Джона Кеннеди. Но гораздо больший по размерам «Сатурн-5» и лунный посадочный модуль еще не поднимались с Земли.
Путешествие на Луну было для фон Брауна увеселительной прогулкой. Ученый повел интервью в сторону более высоких целей: Марс, 18 месяцев пути туда и обратно; Венера; Бог.
Фаллачи, подобно многим другим до нее, забыла о «Фау-2» и нацистах. Она была захвачена вихрем энтузиазма фон Брауна.
— Я вижу здесь этические проблемы, — говорил он. — Чтобы принять этику, человеку необходимы две вещи. Первая — это вера в Страшный Суд, когда каждый из нас должен будет отчитаться перед Богом, как он воспользовался драгоценным даром жизни на Земле, вторая — это вера в бессмертие, то есть в продолжение нашего духовного бытия после смерти. Ведь у нас есть душа.
Мысли Фаллачи вернулись к войне и противникам нацистов, отправленным в Германию, откуда они никогда не вернулись.
— Я надеюсь, я ясно выразился.
— Вполне ясно, доктор фон Браун. Вполне.
— Уже 38 минут, — перебил Барт Слэттери, — на 8 минут больше предусмотренного времени.
— Мне надо идти, — сказал фон Браун.
Фон Браун был занятым человеком. Он вышел из конференц-зала так же стремительно, как и вошел. Его резкий стиль и властные манеры неприятно напомнили Фаллачи дни, когда топот немецких сапог был слышен на улицах Флоренции.
В Соединенных Штатах старательно созданный образ фон Брауна лишь иногда испытывал на себе критический взгляд, как это было в случае с Фаллачи. В Европе же по нему попытались нанести удар.
В 1963 году Юлиус Мадер, публицист из Восточной Германии, написал книгу «Тайна Хантсвилла. Документальный рассказ о карьере „ракетного барона“ Вернера фон Брауна». Характер книги был ясен уже при взгляде на обложку, изображавшую фон Брауна в форме СС с эмблемой смерти на головном уборе. В книге Мадера справедливо указывалось, что фон Браун имел в СС чин, соответствовавший званию майора, и что для изготовления ракет «Фау-2» на «Миттельверке» использовался рабский труд узников концлагеря «Дора». В ней отмечалось, что узники неоднократно видели фон Брауна в эсэсовской форме. К сожалению, книга Мадера о фон Брауне была продуктом «холодной войны». Она очень резко критиковала фон Брауна, ряд случайных событий превращала в зловещую последовательность. На западной стороне «железного занавеса» она была практически проигнорирована, и членство фон Брауна в СС и его участие в делах концлагеря «Дора» остались в тайне.
Фон Браун подвергся критике также в советской газете «Известия». «Вашингтон пост» сообщала 6 августа 1964 года об обвинениях со стороны «Известий». «„Известия“ подвергли нападкам американского ракетного специалиста Вернера фон Брауна за „создание нечеловеческих условий“ для рабочих на подземной ракетной базе нацистов в Польше, которой он руководил во время Второй мировой войны». По словам «Известий», фон Браун делал это, «чтобы выполнить данное Гитлеру обещание о создании чудо- оружия». В статье в «Известиях» было много фактических ошибок. Фон Браун не отвечал за условия работы, а ракетная база на Пенемюнде и подземная фабрика «Миттельверк» находились в Германии, а не в Польше.
Фон Браун мог игнорировать нападки из-за «железного занавеса», считая их необоснованными и клеветническими, но он должен был ответить на обвинения, выдвинутые против него читателями солидной газеты «Пари матч». Ситуация была спровоцирована собственной рекламной машиной фон Брауна. «Пари матч» опубликовала несколько комплиментарных заметок о фон Брауне и его группе и осенью 1965 года направила своих журналистов в Соединенные Штаты для более подробного освещения космической программы. Фон Браун пригласил этих репортеров и других представителей европейской прессы на опытный запуск ракетного двигателя F-1, предназначенного для первой ступени лунной ракеты «Сатурн-5». «Пари матч» отблагодарила за эту любезность хвалебным отзывом в выпуске от 23 октября 1965 года.
Статья вызвала поток писем редактору от членов группы, называвшей себя «Друзья узников лагеря „Дора-Эллрих“». Они считали, что фон Браун должен разделить ответственность за страдания узников концлагеря, в котором делали ракеты «Фау-2», и были оскорблены тем, что человеку, более других ответственному за создание этого оружия, оказывалось такое большое уважение. К апрелю 1966 года подобных писем собралось слишком много, чтобы их можно было не замечать, и «Пари матч» попросила фон Брауна ответить своим обвинителям. Ученый откликнулся письмом, датированным 26 апреля.
После 20 лет, на протяжении которых никто не призывал фон Брауна к ответу за его действия при нацистском режиме в Германии, он отрицал всякую ответственность: «Как ни понятна мне их горечь, я потрясен ложными обвинениями в мой адрес». Фон Браун считал, что жертвы «Доры» и «Миттельверка» теперь превратили в жертву его. Он объяснял в письме, что правительство США перед иммиграцией внимательно изучило его прошлое, и что трибунал по военным преступлениям расследовал жестокости, имевшие место в «Доре», но не было найдено никакой информации, свидетельствовавшей против него. У фон Брауна были основания считать, что он не должен нести ответственность за преступления Третьего рейха.
В своем письме в «Пари матч» фон Браун так писал о преступлениях, совершенных в лагере «Дора»: «Мне стыдно, что подобное могло происходить в Германии, даже в условиях войны, когда под угрозой было существование нации».
Фон Браун не мог не напомнить о своем аресте гестапо по обвинению в саботировании программы разработки «Фау-2» в качестве доказательства того, что он не был соучастником тех, кто заправлял в лагере «Дора». Однако он не упомянул о том, что этот арест был связан с борьбой Гиммлера за контроль над программой «Фау-2», и что основная часть его деятельности в «Доре» и на «Миттельверке» происходила после ареста в марте 1944 года. Редакция «Пари матч» была удовлетворена ответом фон Брауна или же была больше заинтересована современностью, чем историей, и больше не поднимала этот вопрос. Фон Браун еще раз избежал общественного внимания к своему нацистскому прошлому.
Исследование космоса было опасно, хотя те, кто в нем участвовал, не любили об этом говорить. В середине 1960-х эту опасность усугубили некомпетентные действия и глупые ошибки. Смерть настигла некоторых из главных действующих лиц в исследовании космоса. Одной из первых потерь стал Сергей Королев, главный конструктор советской космической техники. Здоровье Королева было подорвано годами, проведенными в лагерях, и, по сообщениям, у него было больное сердце. По иронии судьбы, болезнью, которая привела к его смерти, стал геморрой. На 14 января Королеву была назначена операция, за которую взялся Борис Покровский, министр здравоохранения Советского Союза. Во время операции Покровский обнаружил признаки рака прямой кишки и, несмотря на недостаток хирургической практики и отсутствие нужного оборудования и материалов, стал удалять опухоль. Он повредил крупный кровеносный сосуд, и Королев истек кровью прежде, чем нашли компетентного хирурга, который мог бы исправить ошибку.
Через два дня «Правда» объявила о его смерти, не упомянув, разумеется, о врачебной ошибке. Королев был кремирован, а его прах был замурован в Кремлевской стене. Лишь после смерти ученый стал известен и получил почести как главный конструктор советской космической программы.
Хотя Королев умер, его влияние на советскую космическую программу сохранялось. Созданный им космический корабль «Союз» до настоящего времени является ее важнейшей составляющей.
Соединенным Штатам тоже досталась их доля нелепых трагедий. Первый полет корабля «Аполлон» с экипажем на борту был намечен на 21 февраля 1967 года. Корабль с экипажем из трех человек должен был быть доставлен на орбиту ракетой «Сатурн-1Б». Корабль был помещен на ракету-носитель на пусковой площадке № 34 Космического центра имени Джона Кеннеди и проходил окончательную проверку. Днем 27 января три астронавта: Роджер Чаффи, Эдуард Уайт и Вирджил (Гас) Гриссом — в скафандрах вошли в командный модуль для репетиции подготовки к пуску. В отличие от реального запуска, ракета не была
