В этот момент, впервые за несколько последних дней, в его сознании вдруг
всплыло лицо его жены Лизы. Он вспомнил ее веселой и жизнерадостной в один
из субботних вечеров, когда они, по своему обыкновению, приглашали к себе
самых близких друзей или родственников. Она всегда радовалась им и часто
весело смеялась, когда он, Эдвард, попадался на какую-нибудь ее шутку. Сильная
любовь к ней и чувство вины перед ней за то, что он ввязался в это дело, что не
остановился вовремя, когда это еще было возможно, что все-таки прочитал
проклятую рукопись Катрин, хотя жена просила вернуть ее, — все это сдавило его
сердце, и несколько слез покатилось из его глаз, тут же смешиваясь с каплями
противного дождя.
«Прости меня, Лиза, я должен исправить свою ошибку! Если я не вернусь, знай, что я очень тебя люблю! Надеюсь, что ты слышишь это», — быстрым движением
Эдвард смахнул с лица влагу, глубоко вздохнул и, решительно шагнув вперед, тут
же исчез в темноте.
***
Кругом было темно, настолько темно, что Эдвард не мог видеть даже собственной
руки. Резкий звук захлопнувшихся за ним дверей еще продолжал эхом звучать в
темноте, наводя ужас и страх. Назад пути больше не было, пасть мрачного
чудовища снова захлопнулась во мраке ночи, поглотив свою очередную жертву.
Эдвард продолжал недвижно стоять в темноте, опасаясь пошевелиться, чтобы не
привлечь к себе лишнего внимания какой-нибудь Сциллы, которая уже, возможно, затаилась в темном углу потолка, готовясь набить свой проголодавшийся за день
желудок. А вдруг здесь, и правда, обитает какое-то кровожадное существо, как в
фильмах ужасов, которое разом заглатывает своих жертв, иначе отчего же тогда
никому не удавалось вернуться из замка?
Так прошло минут десять, Эдвард продолжал рисовать в своем воображении
всяческие картины того, как нечто сейчас обрушится на его голову, как он
почувствует дикую боль и облегчение, все, наконец, закончится. Более того, он
ощущал, что за ним кто-то пристально наблюдал, выжидая его действий, отчего
его спина то и дело покрывалась неприятными мурашками, а его самого
передергивало. Он не знал, ни где он находится, ни сколько точно уже прошло
времени, все, что он мог, это ориентироваться по описаниям Катрин. Если верить
рукописи, прямо напротив него должна быть дверь в библиотеку, а по бокам две
полукруглые лестницы, ведущие наверх.
С каждой минутой Эдвард все четче понимал, что вечно так стоять он не сможет, что-то надо делать, он должен сделать шаг. Набравшись смелости, он протянул
руки вперед, чтобы не врезаться во что-нибудь, и сделал небольшой, коротенький
шажок. Затем тут же замер, вслушиваясь в шорохи и гудение голосов, которые
изредка доносились то с одной стороны замка, то с другой. Все было по-прежнему
спокойно, никаких Сцилл пока не появилось. Он снова сделал шаг, за ним еще
один, смелее и смелее продвигаясь вперед.
Вскоре его рука, наконец, уткнулась во что-то твердое и деревянное. Он
судорожно стал водить ею по поверхности, пытаясь понять, что это. Эта
поверхность оказалась большой дверью, с вырезанными в ней рисунками и
фигурками.
«Должно быть, дверь в библиотеку», — рассудил Эдд и стал нащупывать ручку, чтобы открыть ее.
После некоторых усилий массивная дверь немного поддалась, и Эдвард
протиснулся внутрь, в очередное темное помещение.
Первым делом ему сразу бросился в глаза круглый витраж, расположенный на
противоположной стене. Через цветное изображение пятиконечной звезды
пробивался слабый свет с улицы, слегка освещая близлежащие полки с книгами
