Сегодня разговорились с Фарбером о Достоевском, потом перешли к нынешним дням, и вдруг совершенно случайно, как это бывает, узнаю, что этот старик — Ортенберг, бывший редактор «Красной Звезды». Такой скромный, почти незаметный старикашка, а вот поди ж ты…
7 июля 1970 г.
Симферополь. Аэропорт. Душно...
9 июля 1970 г.
Вернулись из Коктебеля. Отдохнули. Здесь yзнали, что Аленка переведена на стационар, зачислена на третий курс. Уже есть приказ.
27 июля 1970 г.
Звонил Евг. Евтушенко. Его волнует судьба поэмы. «Штамп стоит?» Нет еще, говорю. «Как поставят — дай телеграмму». Он имеет в виду штамп Главлита.
Между прочим сказал, что его приглашают на Байкал, в Египет и Перу. От Египта он отказался наотрез, а на Байкал и в Перу поедет. На Байкал, в Белоруссию, а потом уже в Перу.
Макаенок, когда я передал ему телефонный разговор, — заметил:
— Отказался ехать в Египет — это понятно. Боится упасть в глазах евреев.
28 июля 1970 г.
С поэмой такая морока, какой мы и не припомним.
Вторую неделю читает ее Главлит и не отважится дать визу. Читают — и ничего не могут понять. Дело дошло до того, что Бр. Спринчан сел рядом с цензором (Иваном Петровичем), прочитал всю поэму от начала до конца и растолмачил все, что тому было непонятно.
Иван Петрович обрадовался:
— Вот теперь ясно и понятно... Теперь никаких вопросов. Однако прошло после этого три дня, а воз и ныне там. Наконец наше терпение лопнуло, и вчера Макаенок позвонил Маркевичу, начальнику. Оказывается, послали корректуру в Москву и ждут, что она скажет.
31 июля 1970 г.
Ну-с, Москва, наконец, сказала «добро». Вчера забрал корректуру из Главлита и, зайдя на почту, сразу же дал телеграмму Евтушенко: «Штамп стоит. Все в порядке. Ждем в Минске», как и уславливались.
Идет и снимок — Евтушенко вместе с Робертом Кеннеди. В Коктебеле на пляже он сказал:
— Этот снимок обошел почти всю прессу мира, а у нас ни разу не печатался. Вот бы дать!
И даем.
Мы, неманцы (не все, но многие), рассчитываем, что Евтушенко может помочь нам увеличить тираж на будущий, 1971 год. Дай-то бог!
2 августа 1970 г.
Евтушенко в Швеции. Пресс-конференция. Вопрос:
— Есть ли в Советском Союзе цензура?
— Есть.
Журналист в недоумении:
— Недавно здесь выступал Кочетов. Он сказал, что цензуры нет… Кто же из вас прав? Кто искренен?
— Оба правы и оба искренни. Каждый по-своему, — ответил Евтушенко.
Да, оба правы и оба искренни. Цензуры нет, у нас Главлит с ограниченными функциями, и все-таки она, цензура, есть.
В 1959 году мы хотели дать рассказ Ежи Путрамента «Пустые глаза» — Главлит снял его, ибо в рассказе действует Гитлер и, собака, ведь говорит и действует именно как Гитлер! Позже, года три-четыре назад, сняли (уже в ЦК, по сигналу Главлита) рассказ Арк. Савеличева «Счастливый». Причина? Да очень простая! Сосед помогает жене «счастливого» надеть новые туфли и… поглаживает ее ноги до колен и выше... Как же можно! Это же безнравственно!.. Наконец случай с Евтушенко. До Москвы, до ЦК КПСС поэма дошла, только там и решили. Спасибо, что решили положительно. Могло быть и хуже.
12 августа 1970 г.
Дважды звонил Евтушенко. Нет, не отвечает. Макаенок махнул рукой: пусть едет в Сибирь, а потом уже к нам.
Макаенок с понедельника (7 августа) в отпуске.
21 августа 1970 г.
Вчера ездили по грибы в коласовские места, за Миколаевщину. Набрали ведра три — боровиков и подосиновиков мало, больше лисичек и подберезовиков.
Владелец машины — Горбунов Петр Тимофеевич, сын того самого Горбунова, Тимофея Сазоновича, который долгое время был секретарем ЦК КПБ. Этому — последнему — Горбунову «Неман», в сущности, обязан своим рождением.
29 августа 1970 г.
Началась борьба за тираж будущего года. Разослали около двух с половиной тысяч писем с рекламными листовками. Дали полосы (куски) в газетах, собираемся выступить по телевидению. Наш минимум — сорок
